С другой стороны, мелкие неприятности вроде неумытого лица или растрепанных волос отвлекали меня от главных мыслей. Теперь же, расчесав волосы и уложив их в свободную косу, одетая в простую, но добротную тунику, я только и могла что думать о предстоящем выборе.
Должна ли я отдать Арона тьме или нужно его уберечь? Насколько в действительности ужасны эти туманные предсказания про мрак, пожирающий мир?
Да и правда ли то, что рассказала мне Нисса? После всего, что я видела, мне казалось, что сомневаться я уже не буду. Но нет — этим вечером я уже не верила ни во что.
Когда я поднималась на эшафот, возведенный на террасе с видом на порт, я все еще не знала, что выбрать.
«Да» или «нет»? И — погодите-ка... Что из них — что? Какой из ответов спасает кого?..
От волнения у меня голова пошла кругом. Я едва чуяла под ногами землю, едва могла разглядеть ступеньки. Толпа схлынула, давая мне дорогу, а теперь волновалась позади и полукругом у эшафота — цветастое людское море, готовое к представлению.
За моей спиной, на фоне колышущегося в отдалении залива, вывесили фонарики. Один за другим, будто праздничной гирляндой. Впрочем, сегодня был важнейший день — канун Смены года, — и цветастое великолепие относилось вовсе не к казни принцессы. Но от вида цветных огней мне все равно становилось мерзко.
Впереди, на фоне замка, соорудили другой помост. На него выставили роскошные кресла для монархов. Сквозь слезы волнения я рассмотрела Арона, а вот Их Величеств еще не было. По другую сторону виднелись другие кресла, попроще: министры, секретари, придворные дамы и господа. Смаргивая дымку, я разглядела алые кители, но я не хотела высматривать ни Его Сиятельство, ни Ланса, поэтому повернулась обратно к Арону.
Принц, как и в зале суда, сидел глубоко, вальяжно раскинув колени. Но на этот раз он не смотрел себе под ноги.
Я встретилась с ним взглядом и вздрогнула. Я кожей ощутила боль и уже хотела отвести глаза, как заметила тьму.
Ее слегка разносило морским бризом, будто она была не порождением мрачного мира смерти, а обыкновенной дымкой от костра. Она закручивалась вокруг Арона, лизала его, словно языками пламени, сжималась кольцами вокруг его груди и разжималась. Я видела эту тьму ясно, видела и то, как тяжело принцу дышать.
А потом из-за спины Арона выплыли одна за другой шесть девушек. Разные лица, высокие и низкие фигурки — они отличались друг от друга как пригоршня камешков с прибрежного пляжа. А еще они были такими же простыми, почти непримечательными, но все они были когда-то живыми душами. И теперь смотрели на меня кто с негодованием, кто с презрением.
— Ты должна сделать то, что хотела сделать уже давно, — прошипела одна.
— Пошли его в бездну, где ему и место, — вторила другая.
— Ты не можешь его пощадить. Не имеешь права. И потом, он все равно погибнет. Со всем живым. Ты этого хочешь? — прошептала третья.
Я качнула головой. Хотела открыть рот, но призраки словно читали мысли.
— Ты не можешь так рисковать! Ты не знаешь, что такое тьма. Ты жива! — зашипели они все разом. — Не смей подвергать сомнению могущество тьмы...
Но одна мысль не могла от меня отвязаться: почему боги решили, что можно уничтожить мир одним словом какой-то простой смертной? Что, если все это — блеф? Ложь, чтобы посмотреть, на что я решусь?
Не может такого быть, просто не может — чтобы от одного моего слова разлилась тьма, способная пожрать все живое...
Я взглянула на Арона, и внезапная ярость в его взгляде поразила меня насквозь. Он смотрел на меня с такой злобой, с таким торжеством, что мне стало дурно.
А что, если я ошиблась, и он вовсе не переживает из-за моей казни? Может ли статься, что я выдаю желаемое за действительное? Что, если та единственная ночь в гроте была случайностью, порожденной действием одного лишь вина? И теперь, следя за тем, как меня выводят на эшафот, принц вовсе не опечален — он торжествует: еще одна алчная хищница сброшена с пути, еще одна глупая девица, ослепленная мечтой о власти и могуществе, будет низвергнута в самую бездну...