Я постучалась к Аньке, потом еще раз.
– Ну кому там не спится-то?! – возмущенно закричала падчерица, которая явно спала после хорошего секса.
Анька в одной тоненькой прозрачной сорочке, под которой просвечивало тело, распахнула дверь.
– Лера? Что случилось?
Она перевела взгляд на Игоря, который оставался безучастным к ее просвечивающему сквозь сорочку телу (по крайней мере внешне).
– Можно мы к тебе зайдем? – спросила я.
– А он тебе кто? – Анька кивнула на Игоря.
Я пояснила, что Игорь делает на яхте. Хотя Анька вроде бы должна это и без меня знать.
– Да что случилось-то? – опять воскликнула она, все-таки приглашая нас в каюту.
Сама она плюхнулась на разобранную кровать, мы с Игорем присели на небольшой диванчик. В каюте пахло сексом… Пахло мужчиной, который тут недавно был…
– Аня, назови, пожалуйста, имя мужчины, который был у тебя сегодня вечером, – попросила я.
– И расскажите, как и где вы познакомились, – добавил Игорь.
– Чего?! – воскликнула Анька, а потом в нее словно бес вселился.
Она орала на меня, на Игоря, у нее была форменная истерика. Мы не имеем права лезть в ее личную жизнь. По российским законам она – совершеннолетняя. Она может делать то, что хочет. Она может выходить замуж за того, за кого захочет. Сейчас двадцать первый век.
Вероятно, опасность была настолько велика, что обычно вежливый и корректный Игорь резко перебил дочь босса и вкратце описал ей сложившуюся ситуацию. А потом, несколько сгущая краски (как мне показалось), пояснил, что может ждать нас всех в случае захвата пиратами.
– Вы хотите попасть в заложницы к пиратам, Анна Юрьевна? – спросил Игорь. – Вам хочется приключений? Вам скучно в Париже? Вам скучно проводить праздники вместе с родственниками? И поэтому, когда вам предложили поучаствовать в захватывающем приключении, вы быстро согласились?
Анька замолчала, слушая Игоря, она часто моргала.
– Итак, откуда взялся тот тип, который посещал вас в этой каюте?
– Он живет со мной в одном доме в Париже, – тихим голосом сказала Анька и посмотрела на меня. В поисках поддержки? – У него там квартира.
– Это очень дорогой дом, – заметила я. – Бедный моряк не может позволить себе иметь там квартиру – ни в собственности, ни снимать.
Игорь вопросительно посмотрел на Аньку.
– Но… он там живет.
– Ты бывала в его квартире? – поинтересовалась я.
Она кивнула.
– Там все на уровне, – сказала она. – Но обстановка немного непривычная. Ковры, вазы какие-то, кувшины… Я никогда раньше не видела такой обстановки.
– Каким образом он попал на яхту? – спросил Игорь.
– Я помогла ему устроиться. Мы не хотели расставаться на праздники. И вообще не хотели расставаться.
– Но в Кейптауне на борт поднялась только ты, – напомнила я. – А он здесь, значит…
– Да, он с самого начала этого плавания. Иначе как бы он попал на яхту? Команда же формируется перед выходом из порта отправки. И вообще у папы же постоянная команда. Он не любит никого менять. Нигде. Ни слуг в домах, ни сотрудников. В любом случае, пока я сдавала сессию, мне было некогда проводить время с Лассом. В сессию нужно было много заниматься… Но мы так сделали, чтобы быть вместе вторую половину плавания и потом на Сейшелах!
– А прилететь на Сейшелы он не мог? – посмотрел на дочь босса Игорь. – Если он из обеспеченной семьи? Ведь из обеспеченной же?
– Да, он говорил, что у него богатые родственники. Его обучение в Париже оплачивал дядя. Отца нет. Отец погиб, когда Ласс был совсем маленьким. Он его не помнит. Его воспитанием занимались дяди. У него три дяди.
– Так он учится в Париже? – уточнила я.
– Уже нет. Отучился.
– На кого он учился?
– На экономиста.
– В Париже? – удивилась я. – Вроде бы их школы экономики не считаются самыми лучшими.
«Иначе твой отец приставил бы ко мне экономиста-француза», – могла добавить я. Но на самом деле передовой считается английская школа экономики – в широком смысле и Лондонская школа экономики (колледж Лондонского университета) – в частности.
– Но Ласс плохо говорит на английском! – воскликнула Аня. – То есть почти совсем не говорит. А французский у него родной, хотя он родился где-то на островах.
– А еще какие языки он знает? Арабский? – спросила я.
– Почему арабский? – удивилась Аня. – И с чего ему знать арабский?
– Гражданство у него какое? – уточнил Игорь. – Вы его паспорт видели?
– Да. Французское. Ну и что, что он негр? У них много цветных. И негров, и арабов. Француз – это необязательно белый.