— Я всё понял, отец, — прохрипел я и почувствовал будто мои руки и ноги стали стремительно наполняться свинцом: кровь вновь хлынула по сосудам.
— В самом деле? — спросил он и, подойдя ближе, присел на колени. — Пей, — сказал отец, прислонив край стакана к моим губам.
Я сделал несколько глотков и кое-как сумел сесть. Выдержав небольшую паузу и переведя дыхание, я произнёс:
— Да, я всё понял. Я зря стремился обрести сверхспособности. Это была пустая трата времени и сил. И… И мне никогда не стать сверхгероем, отец.
— А почему?
— Потому что я… злодей, — с трудом выдавил я, хотя будь я в другой ситуации, то никогда бы так не сказал.
— Потомственный злодей, — поправил отец, — не забывай об этом. Что ж… Я очень рад, что правильные мысли стали посещать твою голову. Но я требую, чтобы ты дал мне обещание больше никогда не зарекаться о геройстве и не пытаться обрести сверхспособности.
Я не мог обещать такого, но моё положение было плачевным, и мне пришлось это сделать.
— Обещаю, — прошептал я.
— Громче! — рявкнул отец.
— Я обещаю больше не геройствовать и не стремиться к добру!
— Так-то лучше. А теперь мне пора уходить. Я заберу тебя утром.
— Нет, отец, не оставляй меня здесь! — взмолился я. На моих глазах выступили слёзы. — Я же дал обещание…
— И тем лучше вместе с этой ночью оно закрепится в твоей памяти. Увидимся утром.
Отец вышел вон и запер дверь на ключ, оставив меня один на один с дьявольскими силками, которые через минуту уже обвивали мою грудную клетку…
Сейчас я пишу эти строки и обливаюсь холодным потом, вспоминая, как всего пять дней назад меня душило это ужасное растение; душило, но не убивало…
16 ИЮНЯ 2050 ГОДА. Шестые сутки я совершенно не общаюсь с родителями. Кажется, они и сами не хотят донимать меня лишними разговорами. Когда вижу отца, то на лице его появляется ехидная улыбка, от которой у меня по спине пробегают мурашки. Мать же делает вид будто ничего и не было.
Но весь сегодняшний день меня донимают дурманящие мысли о побеге из дома. Они овладевают мной всё сильней и кажутся приятными. Но при всём желании, я понимаю, что не смогу убежать, так как не представляю, что со мной будет: куда я пойду? куда подамся? чем займусь? Без сверхспособностей моё будущее представляется мне таким призрачным.
24 ИЮНЯ 2050 ГОДА. Сильная головная боль не даёт мне покоя весь день, таблетки не помогают. Наверное, сказывается воздействие событий последних недель, отсюда стресс и нервное напряжение. Думаю, нужно просто поспать и всё пройдёт…
25 ИЮНЯ 2050 ГОДА. Всю ночь ворочался: головная боль не стихала, а к утру даже усилилась. Но это ещё не всё. Когда я причёсывался, на расчёске осталась крупная прядь волос. Я расценил это как последствия сильного стресса, но родителям так ничего и не сказал, решив подождать с этим до завтра. Если головная боль не прекратится, а волосы продолжат лезть, то придётся точно обратиться за помощью к матери.
26 ИЮНЯ 2050 ГОДА. Во мне вновь теплится надежда обретения сверхспособности, хотя с каждой минутой она слабеет.
Половину прошедшей ночи я вновь проворочался, пытаясь заснуть, что в конце концов мне всё-таки удалось: к моему удивлению, головная боль отпустила меня.
Проснувшись, я был просто шокирован — все мои волосы выпали и теперь лежали на подушке. Я ощупал голову, но она не была лысой. Тогда я посмотрел в зеркало, всю голову сплошь покрывали зелёные листья плакучей ивы. Поначалу меня охватил страх, но чем дольше я глядел на своё отражение, тем активней начинал работать мой мозг, предлагая мне различные версии того, как такое могло произойти. В конце концов я пришёл к выводу, что это действие радиоактивных семян. Но почему они подействовали на меня так поздно? Ведь известно, что после облучения, сверхспособности у героев проявляются на следующий день вместе с изменением внешности. Но мой облик изменился лишь три недели спустя. Могло ли произойти так, чтобы сверхспособность появилась именно сейчас? Или это только внешние изменения? Не знаю. Но мою голову покрывают зелёные листья, поэтому смею предположить, что обрёл способность управлять растениями. И дабы проверить мою догадку, я сейчас же отправляюсь в оранжерею.
ПОЗЖЕ. Настроение никудышное. Это оказалось всего лишь внешним преображением. К тому же, когда я пытался заставить хоть одно растение подчиниться, в оранжерею вошёл отец. Сказать, что он был потрясён — значит ничего не сказать. Лицо его побагровело, а затем он бросился обратно к двери, крича на весь особняк «Жавотта! Жавотта!». Вскоре отец вернулся с матерью. Они отвели меня в лабораторию, чтобы обследовать. Я нисколько не сопротивлялся им, так как совершенно пал духом: радиация, на которую я возлагал большие надежды, подвела меня.