– Что? – нахмурился мистер Томмс. – Кому?
– Они прячутся в темноте внизу! – Бродяга округлил глаза. – Выжидают! Строят планы! Иногда выбираются на поверхность!
– О ком вы говорите?
– Это они похищают детей в городе! Хватают их и затаскивают через люки под землю! Люди-кроты, они живут в глубине под Габеном!
Томмс поморщился и вырвал руку. Один из этих сумасшедших! Приглядевшись, он понял, что бродяга не только безумен, но еще и пьян.
– Оставьте меня, – бросил Роберт Томмс и поспешно обошел безумца.
– Это не просто городская легенда! – кричал ему вслед бродяга. – Они там! Выжидают! Я тоже не верил… они похитили моего племянника…
Мистер Томмс все отдалялся, и вскоре крики сумасшедшего исчезли, слившись с шумом станции «Заморочный рынок».
– Люди-кроты, тоже мне… – раздраженно буркнул банковский служащий.
Это была одна из странных городских легенд, которые травят в салонах и клубах и на которые всякий раз наслаиваются все новые, непременно жуткие и кровавые подробности. Истории о людях-кротах живут в гостиных, в кабинетах и на скамейках в парке. Но в действительности мало, кто воспринимает их как что-то большее, чем просто дешевую «утку» от газетчиков из «Сплетни». Важные джентльмены и дамы лишь смеются, ну а строгие нянюшки пугают своих непослушных воспитанников: будете шалить, и из-под земли появятся злющие люди-кроты. Они вытащат вас прямо из ваших теплых постелек и уволокут в свои подземелья, где сожрут, не оставив от вас и косточек.
Мистер Томмс не верил во всю эту чепуху – он был очень-очень конторским клерком, и в его жизни не было места суевериям. Суеверные люди – это бездельники, – полагал он, – у которых слишком много свободного времени для того, чтобы считать черных котов или выглядывать в черноте под канализационными решетками людей-кротов, которые якобы живут под Габеном, еще глубже, чем канализации, стоки и коллекторы…
– Ничего там нет.
Роберт Томмс вдруг поймал себя на том, что стоит у края как раз такой решетки и вглядывается в черноту внизу. Ему даже показалось, будто там что-то двигается. Крыса… или?..
Затрещал звонок подошедшего к станции трамвая, и мистер Томмс вздрогнул. Поежившись от холода, он побрел дальше по улице.
Из темноты под решеткой вынырнула огромная черная морда, шевельнулись усы, свет станционных фонарей блеснул на круглых слепых глазах.
Поведя носом, морда снова скрылась во тьме.
– Вот и правильно, – хрипло проговорили из-под земли. – Ничего здесь нет…
Но мистер Томмс этого уже, разумеется, не слышал. Он вернулся к своим мрачным размышлениям.
Мимо прополз бордовый омнибус, украшенный праздничными огоньками, группка бедно одетых детей, выстроившись на лесенке у скобяной лавки, пела новогоднюю песню-кэролл «Семнадцать мышек» – тоненькие голоса были похожи на колокольчики.
Томмс не слышал. Он брел по улице, терзаясь сомнениями и страхами.
Вскоре он оказался у дверей небольшого кафе, немного потоптался на пороге (заходить не хотелось) и, пересилив себя, вошел внутрь, сразу же погрузившись в кофейное облако дыма от папиреток.
– Эй, Томмс! – окликнул его мистер Ти, и мистер Томмс, тяжко вздохнув, снял пальто и шляпу. Повесив их на вешалку, он направился к столику, за которым его ждал единственный друг.
Мистер Ти был великолепным собеседником, а еще тем, кто никогда его не осуждал. Они познакомились пару месяцев назад в книжной лавке «Переплет», но Томмсу казалось, что они знакомы многие годы: Ти был очень душевным и искренним человеком – он был полной противоположностью тех склизких и едких существ, которые окружали его в конторе.
– Я заказал вам чашку «Шерринс», – сказал приятель с широкой улыбкой. – Но, судя по вашему виду, вам не помешало бы выпить что-нибудь покрепче. Чего хмуритесь? Праздник же скоро!
– Да уж, праздник. – Томмс опустился на стул. – Не вижу в нем ничего хорошего…
Принесли исходящий паром и искрами кофе, и банковский клерк уставился на него, словно загипнотизированный.
Мистер Ти пододвинул к нему чашку.
– Что стряслось?
Томмс неловко прикоснулся к чашке, но почти сразу же убрал руку.
– Выпейте, – сказал приятель. – Вам нужно согреться. К тому же здесь подают лучший «Шерринс» в городе.
Томмс отпил. Вместе с кофе в него забрались и искры.
– Так что стряслось? – спросил Ти и расхохотался. – Вы словно лягушку проглотили. – Он прищурился. – Эй, вы что, были в «Лягушках Жабо»? Мы же собирались вместе туда пойти!
– Никаких лягушек, Ти, – угрюмо сказал Томмс.
– Тогда что? Только не говорите, что вас заставили работать в новогоднюю ночь! Не настолько же они бессердечные.