Она украдет свой праздник. И свои подарки…
Не стойте на пути! Бегите и прячьтесь!
В Габене новая злодейка.
Глава 3. «Дорогой Человек-в-красном…»
Полдень. 12 часов до Нового года.
– Жди здесь! – велела злодейка Зои Гримм своему прихвостню-снеговику и прошмыгнула в открывшиеся двери следом за старушкой в длинной, до земли, шали и шляпке с вороньими перьями.
«Старушки – неторопливые, – напомнила она себе. – А у меня очень мало времени: “Салон карманных часов Блюмма” сам себя не ограбит».
Зои Гримм закашлялась, нырнув в тучу дыма от чьей-то папиретки, и сразу же нечаянно задела кого-то локтем. После чего задела локтем еще кого-то, но уже намеренно. В холле главпочтамта Тремпл-Толл было не протолкнуться…
По залу носились автоматоны и самоходные механические тележки, груженные пошатывающимися пирамидами посылок. Из боковых дверей то и дело появлялись, как называла их Зои, господа Фуражные Усы (почтальоны в темно-красной форме с блестящими пуговицами). Посетителей с каждой минутой лишь прибывало. И все приносили с собой нервозность, суетливость и снег с улицы.
Главпочтамт тонул в бубнеже, звоне механизмов, музыке из витых рогов на стенах, грохоте штемпелей и зубовном скрежете торопящихся людей. Ко всему этому добавлялись время от времени раздающиеся оповещения по громкой связи, становящиеся с каждым разом все менее разборчивыми.
– Добро пожаловать на станцию «Главпочтамт Тремпл-Толл», – проворчала мисс Гримм. – Покупайте билетики!
Большой почтовый зал, разделенный на более мелкие секции рядами растрескавшихся за годы колонн, и правда походил на железнодорожный или, скорее, на аэровоздушный вокзал. Повсюду, куда ни кинь взгляд, латунь и мрамор. Рыжий газовый свет едва протискивается через покрытые пылью круглые плафоны ламп, и на полу с гербом Почтового ведомства (конвертом и ключом) ползают тени. Ну и куда же без часов: громадный циферблат во всей своей опаздывающей на три с половиной минуты красе разместился напротив главного входа…
Зои не случайно назвала это место станцией, ведь когда-то, как рассказывал ей папа, сюда прилетал дирижабль «Фрокдирайк» из далекого Льотомна. Однажды прямое сообщение с Льотомном прервалось, и маленький аэровокзал стал тем, чем являлся и сейчас – всего лишь отделением почты, хоть и главным в Тремпл-Толл.
Зои Гримм по привычке задрала голову, как делала всякий раз оказываясь здесь. По привычке ахнула (но вот былого восхищения уже не было). Стеклянная крыша, которую не разводили и – что самое главное – не чинили уже много лет, выглядела довольно жалкой: в некоторых местах стекла исчезли, и проломы заколотили досками; сейчас вся она была затянута снежным покрывалом.
Под крышей, закручиваясь спиралями, проходили тонкие, также стеклянные, трубы внутренней пневмопочты, благодаря чему практически весь путь то и дело проносящихся по ним капсул с посланиями можно было проследить взглядом. В детстве Зои пыталась угадать, что же там, в этих капсулах, перемещается: папа говорил, что это всего лишь скучная служебная переписка, но юная мисс Гримм была искренне убеждена, что по стеклянным трубам туда и обратно блуждают самые настоящие тайны. Папа всегда смеялся, когда она озвучивала свои мысли. У него был такой смех… мягкий, обволакивающий… Он говорил, что у нее чудесные фантазии, и отчего-то был убежден, что однажды она станет настоящей писательницей…
Зои больше не нравилось это место – оно вызывало у нее грустные воспоминания. Вместе с папой они приходили сюда незадолго перед праздником, покупали открытки и рассылали подарки многочисленным родственникам-Гриммам, жившим по всему миру. Даже тетушке Громбли, которую папа называл спятившей каргой. Тогда это место казалось ей каким-то чудом чудным, она обожала здесь бывать и уже за месяц до праздника начинала изнывать от нетерпения: «Когда же, когда же мы пойдем на самую главную почту?!» Почтальоны в форме с натертыми до блеска пуговицами и блестящими от помадки усами, сверкающие латунные автоматоны, стук штемпелей, марки и письма, бечевка и коробки, запах чернил и сургуча – все это приводило маленькую Зои в восторг.
Но сейчас… во всем этом больше не было никакого чуда: почтальоны выглядели уставшими и злыми, автоматоны давно потеряли свой блеск, даже запахи истончились и поблекли – почта утратила свою таинственность – теперь это была всего лишь забитая бюрократами бумажная конторка, затерянная в глубине Тремпл-Толл.