Как только появились первые автоматоны, вестибюль наполнился механическими голосами:
– Сда-вай-тесь! Сда-вай-тесь! Сда-вай-тесь! Име-нем «Риг-сберг-бан-ка»!
– Нет, это вы сдавайтесь! – дерзко отвечала им грабительница. – Именем Зои Гримм!
Механоиды шуток явно не понимали, и, топая железными ногами, шли в атаку.
Зои знала, что в протоколах этих латунных злыдней прописано брать грабителей живыми, иначе ей и ее прихвостням пришлось бы совсем туго.
Она жалела, что под рукой у нее нет ни чайника, ни барабана – вороненые морды автоматонов буквально напрашивались, чтобы огреть их чем-то тяжелым…
Из-под потолка шел снег, в воздухе то и дело расцветали искрящиеся разноцветные цветки, клубился дым. Пахло порохом и жженым магнием. Грохотали разрывающиеся елочные игрушки, по залу со свистом проносились картонные ракеты.
Полосатые трости скрещивались с черными дубинками, а на несмолкающие призывы сдаваться снеговики отвечали молчаливыми ухмылками.
В вестибюле механоидов становилось все больше, банда Зои Гримм несла потери, шутихи постепенно заканчивались, а вместе с ними и шутливое настроение.
Автоматоны шаг за шагом теснили снеговиков, багровые лучи из их глаз пронизывали Зои, а через трубоходы прибывали все новые охранники. Уворачиваться от выстреливающих захватов становилось все сложнее…
В какой-то момент мисс Гримм обнаружила, что снеговики дерутся уже в тугом кольце. И тут еще мистер Пибоди неожиданно прекратил стрелять и яростно затряс «снегометом».
– Что там такое, мистер Пибоди?! – крикнула Зои. – Что там заклинило?!
Снеговик не ответил. Два автоматона одновременно вцепились в него захватами – один сжал руку, другой – ногу.
Мисс Гримм потянулась за новой шутихой, но ракету ее пальцы так и не нащупали. Зои запустила обе руки в ящик, принявшись возиться в нем, но там была лишь солома.
– Закончились?! Как невовремя! – воскликнула она, и тут в ее голову врезалась дубинка.
Удар пришелся вскользь, капюшон чуть его смягчил, и все равно Зои встала как вкопанная. В голове зазвенело, кругом все поплыло.
Автоматон поднял дубинку для очередного удара, но Зои даже не глянула в его сторону. Перед ее глазами все смешалось: черные мундиры с золочеными пуговицами и праздничные колпаки, преисполненные ужаса глаза жмущихся к входным дверям безнадег и злорадные взгляды выглядывающих из-под своих столов клерк-дам.
А снег все продолжал идти, снежинки плавно опускались…
В голове раздался осуждающий голос папы: «Ох, Зои, ты снова учудила…»
Вестибюль вдруг прорезало жуткое звериное рычание, перекрывшее все прочие звуки.
А Зои, как и прежде, стояла и глядела в одну точку.
Она не обратила внимания, как автоматон, так и не успев нанести удар, неожиданно завалился на бок. Как с развороченной коробкой живота, из которой полезли пружины и посыпались шестеренки, навзничь упал еще один, а третий – прежде, чем присоединиться к своим, пару мгновений стоял, словно с ним ничего не произошло, а после рухнул грудой звенящего металла, разрубленный на куски.
По вестибюлю размытым пятном пронеслась фигура в красном, без жалости уничтожая автоматонов одного за другим.
Глаза-лампы гасли, с грохотом механоиды падали на пол, и в какой-то момент на этаже больше не осталось тех, кто требовал сдаваться. Все затихло.
– Мисс Гримм…
Кто-то стоял перед Зои.
– Мисс Гримм, вы в порядке?
Она не знала, где находится, не понимала, чего от нее хотят. Она просто хотела, чтобы ее оставили в покое…
Но кое у кого были свои собственные мысли на этот счет.
Лицо Зои обдало жаром, и, вздрогнув, она очнулась.
– Д-да… я просто… все в порядке…
Злодейка тряхнула головой и оглядела вестибюль. Тот походил на настоящее поле боя. Все банковские автоматоны лежали на полу, изувеченные, покореженные и разломанные. Снеговики недоуменно озирались по сторонам. Один пнул ногой неподвижного механоида, будто требовал от него подняться и продолжить схватку.
– Это еще не конец, – раздался хриплый голос, и Зои встретилась с пылающим взглядом.
– Да… я знаю…
– Вы готовы продолжать?
Зои гневно сузила глаза.
– Я ведь сказала, что в порядке!
Обладатель хриплого голоса и горящих глаз кивнул. После чего отвернулся и одним прыжком достиг основания лестницы. Три взмаха увенчанной длинными кривыми когтями руки, и решетка падает на пол, разрезанная, словно была отлита не из металла, а собрана из соломинок.
Не оглядываясь, сломавший ее великан исчез на лестнице.