- Друзья! – воскликнул я. – Вы посмотрите, как же все здесь прекрасно: и солнце светит, и птицы поют, горы тянутся до самых облаков с одной стороны, а море до горизонта – с другой! Так давайте же наслаждаться и радоваться жизни!
- Смотри-ка, оживился, - осклабился Буч. - А вообще, звучит как тост.
Мы стукнулись бутылками, и звонкий звук ударяемого друг о друга стекла вознесся в воздух, как символ чего-то близившегося, чего-то непременно интересного и веселого.
- Вы только не особо увлекайтесь. Вы двое, чистите овощи и картофель, а с меня тушенные овощи с мясом. Это вы можете целый день есть чипсы, да пить пиво.
Да, от сытного завтра я бы сейчас не отказался. Да и в любом случае, голос Эл не предусматривал какого-либо несогласия. И сейчас, скрестив руки на груди, она выглядела весьма грозно. И довольно мило в этом бирюзовом платьице.
- Справедливо, - со вздохом и больше на публику сыграл Буч, взял пакет в руки и скрылся на кухне. Не забыв захватить притом бутылку с пивом.
Я подмигнул Элли и зашагал вслед за ним.
Плотно позавтракав, или точнее пообедав, мы некоторое время валялись в комнате, где было достаточно прохладно, когда на улице солнце жарило что было силы. Элли читала книжку – я подсмотрел обложку, то был Дэниел Киз “Цветы для Элджернона”. Я же пытался читать томик Коваля “Суер-Выер”, который прихватил с собой, но осилил только пару страниц и забил на это дело. Несколько раз с Бучем, мы выходили покурить и точили лясы, пока, в конце концов, не заскучали. Выпросив у хозяйки пару ракеток и мячик для пинг-понга, погоняли с пол часика в настольный теннис. Буч выиграл меня три раза подряд, после чего предложил поиграть на деньги, и, проиграв пару сотен, я понял, что тенниса на сегодня хватит. Мы опять покурили и заскучали окончательно. Элли периодически посматривала на нас поверх книги и тихонько посмеивалась. В очередной раз докуривая сигарету, Буч издалека намекнул, что неплохо было бы завернуть что-нибудь покрепче чая, ибо так дело дальше продолжаться не может. Я, в общем-то, был с ним полностью солидарен в этом вопросе, и, пожав друг другу руки, мы сказали Элли, что идем на базар за черешней, а сами завернули в ближайшую пивнуху за углом. Там мы проторчали около часа и успели осушить за то время по паре пинт.
Время, между тем, перевалило за полудень. Жара начала спадать, улицы оживились, а нам пора было обратно. Уже подходя к дому, мы вспомнили про черешню, встрепенулись, и быстром шагом затрусили на рынок. Когда мы вернулись, Элли сидела за столиком перед домом, и пила чай. Конечно же, она знала, что эти полтора часа мы пропадали далеко не на рынке, но виду не подала. Втроем, мы быстро съели ягоды и решили, что раз жара спала, самое время выдвигаться из дома. Выдвигаться куда-то ближе к морю. Доверив Бучу нести наши карематы, мы закрыли за собой дверь и не спеша зашагали вниз по улочке.
Настроение у всех было прекрасное. Буч и я отпускали шуточки, Элли смеялась, и вместе мы чувствовали себя более чем хорошо. Я сказал, что как здорово, что мы поселились подальше от центра города, и теперь можем наблюдать всю эту тишину и единение с природой. На что Буч тут же ответил, что все это только потому, что так было дешевле, и мы тут же вступили с ним в словесную перепалку. Вместе с тем, нельзя было отрицать, что это был очевидный плюс. Улицы были почти пусты – все эти обгорелые туристы были где-то там, и весь этот шум автомашин, крики детей, громкие возгласы пьяных мужчин и голоса недовольных женщин, здесь на нас совсем не касался. По узкой асфальтовой дорожке, петлявшей мимо покрытых беложелтоголубой краской домов, увитые плющом и дикими виноградом, шагали мы вниз, перекидываясь словами, как мячиком для игры, который кидают одному из участников в руки, он что-то говорит, и передает его другому, и так по кругу. Вот и мы кидали друг другу слова, подобно мячику, жонглировали ими, крутили в руках, как только могли, и это было воистину здорово. Жара действительно спала и на смену ей пришла мягкая прохлада близившегося вечера. Солнце висело невысоко над домами и светило приятным желтым светом, а не слепило белыми лучами, как это было до этого. Где-то за оградой залаяла собака. Мы повернули голову в сторону звука: за сетчатой оградой исходился в лае небольшой дворовый пес – прямо перед ним, только за сеткой, сидел большой, пушистый черный кот, лениво облизывающий свои лапы, и не обращавший на пса никакого внимания. Пес, чувствуя свою безысходность, лаял еще громче, после чего заскулил и спрятался в конуре. Элли же, с воплем: “Котик!”, кинулась к коту, подобрала его на руки и принялась усердно почесывать за ушком.