Пролог
Истинные рыцари мечтают увенчать свои подвиги победой над какой-либо грозной тварью. Их мифические мечты на гербах украшают щиты и развеваются на флагах. Рыцари нашего ордена охотились на Смерть. Мы – траурные воины, бросившие вызов концу света.
Доспехами нам служила сплошная кожаная одежда с туго затянутыми ремнями, чтобы наш главный враг не мог коснуться тела. Вместо щита я использовал зажжённый факел – и дым клубился под широкими полями шляпы. Лицо было прикрыто чёрной от копоти повязкой, и бесконечными Божьими днями я проливал слёзы от едкого дыма и безысходности… Но главной защитой от Смерти была святая вода – несколько месяцев я пил, не просыхая, исцеляя больную душу и тело…
Когда мы выходили на охоту среди опустевших улиц городка, то лишь вязкий сумрак пасмурных ночей хранил нас от взгляда воцарившегося на Земле Чистилища; а леденящая душу тишина рассветов открывала взгляду всё новые изуродованные им жертвы… И зловещий Всадник появлялся. И свинцовые чертоги небес походили на последнее пристанище для отчаяния обречённых…
Эффективным оружием против Смерти являлся пятиметровый шест с крюком: очередное её вместилище приходилось волоком тащить прочь из населённого пункта, наводя ужас на выживших людей, затаившихся в своих закупоренных домах… Другим эффективным оружием служил погребальный костёр: так, в языках пламени одно за другим пропадали лица моих знакомых и близких, друзей детства и сослуживцев – и дым от их горящих тел чёрными клубами тянулся над незасеянным полем и неухоженными садами…
Любой рыцарь мечтает об уверенных победах, кому бы он не бросил вызов: искоренить очаг скверны – значило сразить самого Тёмного Ангела в бою, навеки прославив свой дух перед Небесами! Но цена подвигов подчас горька – и настал день, когда умирающие люди с почерневшими обличиями вышли на улицы, вооружившись, кто чем мог, заражая всех подряд своим смертоносным смрадом…
И всего за несколько месяцев наш городок стал памятью… той, что восстаёт в ночных кошмарах. В решающем же бою Костлявая отметила и меня своим неизлечимым клеймом – и Мир изменился, а живых людей я перестал отличать от бледных силуэтов умерших… Тогда я был уверен, что тоже инфицирован и молился лишь о здравии моей Лючии, ибо в спасение своей грешной души не верю. Но… страшные симптомы болезни так и не проявились, а души сожжённых людей преследуют меня и поныне – всю жизнь.
Меня спасла Лючия и с горсткой уцелевших жителей вывела из того гиблого места. Лишь только зарево горящего городка всю ночь мерцало под воспалённым небосводом… покинутой Преисподней.
1. Призраки прошлого. Часть I
Сознание пробуждается от забвения неожиданно…
После вспышки эпидемии около трёх лет я жил в глуши, в небольшом монастыре, куда был принят по милости монаха Зимовита.
Не то, чтобы я ничего не запомнил в то тихое время, просто ничему не придавал значения. Вспоминается плотный покров лесного ветра, игравший со старым колоколом, беззаботные птичьи песни, долгие молитвы в келье… Монахи учили меня простому труду во дворе, рыбачить, сушить грибы на зиму. Но независимая атмосфера леса казалась… далёкой для восприятия и постоянно отвлекала от понимания чего-то важного, не дающего покоя и сна, присутствующего в сумраке больной памяти и разящего гарью…
Рассудок начал проясняться однажды в мокрозимье, когда знакомый звонкий возглас вдруг прорезал ледяную границу сна:
– Проснись, рыцарь! Ты нужен мне!
Казалось, сумрак самого небытия отступил бы пред пронзительным взглядом синих глаз девушки. Её тонкие пальцы цепко удерживали меня в реальном мире…
– Я надеялся, что ты навестишь меня… Лючия. – Ответил я, приходя в себя. – Ты совсем не изменилась…
– Пан Витош! – Позвала она. – К Волеку вернулась память!
Мне показалось, что хрупкий пульс реальности снова готов принять мою изувеченную душу. И я рад был подхватить, пусть тяжёлую, но целебную песнь бытия и вновь бороться за него. И, по сему, с дозволения настоятеля, собрался покинуть своё прибежище, как вышло, навсегда…