– Спасибо, Анди, – кивнул я, – обязательно заскочу к Томашу.
Чего он от меня хочет? Наверняка это как-то связано с сегодняшним допросом. И касается Бонди.
– Ну ладно, – поднялся Анди, – я полетел. Завтра увидимся, – многообещающе подмигнул он. – Рад был познакомиться, Яночка. Будь здоров, Честмир!
– Я тоже, – сказала Яна, и мы с Анди обменялись рукопожатием.
– Расплатимся, ладно? – предложила юная Грешная. Уже на улице ее передернуло:
– Тяжелый случай, правда?
– С ним бывает так весело, – возразил я. – Во всяком случае, я всегда веселюсь.
Яна пожала плечами.
– Ты меня проводишь?
– Если хочешь.
Она, оказалось, жила совсем недалеко от меня. Мы в нерешительности остановились перед подъездом.
– В это время обычно возвращается папа.
– А-а, – сказал я, – тогда пока!
Я протянул Яне руку и внимательно огляделся по сторонам. Она засмеялась:
– Поцелуй меня, Честмир.
Я сдержанно поцеловал ее в лоб и медленно направился обратно на остановку. Поеду к Гертнеру.
37
– Выпьешь?
Томаш протянул мне рюмку. Под глазами у него были круги, и рука дрожала.
– Честмир, я должен с тобой посоветоваться.
– Ну так говори.
– Сегодня с утра меня допрашивал Грешный.
– Знаю. – Я сел в кресло.
– Значит, ты знаешь, что я ему сказал. И не сердишься на меня?
– За что?
– Ну, что не сказал тебе.
– Не я же расследую убийство.
– Конечно, – гнул свое Том, – но я мог сказать тебе об этом еще в понедельник.
– Наверное, у тебя была какая-то причина промолчать. – Я посмотрел на Зузанину фотографию за спиной Томаша.
– Это правда, причина была, – голос у Тома задрожал, – и я расскажу о ней только тебе.
– Постой, – недоумевал я, – ты же все рассказал капитану, или не так?
– Нет, – покачал головой Том, – не все. Только половину.
– Как это?
– Послушай, – у Тома возле краешков губ пролегли складки, – не догадайся я кое о чем вовремя, так молчать мне, скорее всего, до самой смерти!
И Томаш живописал мне то, о чем я уже узнал от капитана. В субботний вечер Гертнер уходил из «Ротонды» в полдевятого. На лестнице он услышал, как в будке Бубеничека звонит телефон. Он поднял трубку, так как Бубеничек в тот момент ловил ему на улице такси. Звонила Зузана. Она хотела говорить с Колдой, а потом попросила Томаша, чтобы к ней подъехал хотя бы он, потому что она ужасно боится. Что к ней вот-вот кто-то нагрянет и…
– Я решил, это она только так болтает, – задумчиво объяснял Том, – просто в припадке ревности разыскивает Колду, чтобы устроить ему сцену. Извини.
– Не стесняйся!
– Я собирался повесить трубку, – сказал Том, – потому что вернулся Бубеничек и крикнул, что на улице меня ждет такси. Я торопился на Малую сцену. Но тут услышал в трубке еще кое-что… о чем не сказал капитану.
Гертнер в раздумье глядел на свою рюмку. Мне было интересно, что он поведает мне, скорей всего, ничего веселого.
– Он уже здесь, сказала Зузанка, точнее, вскрикнула.
– Кто?
Гертнер покачал головой:
– Она положила трубку.
– А-а, – разочарованно протянул я, – так что ты не знаешь, кто к ней пришел.
– Не совсем так. Зузана опустила трубку мимо телефона, – сказал Томаш, – и, перед тем как ее положили на место, я услышал: «Кому ты звонила?»
– И ты узнал голос?
– Думаю, что да. – Томаш сжал губы. – Поэтому так долго молчал. И если бы не то, что…
– Постой. – Я поднялся с кресла. – Черт возьми, Том, кто это был?
– Добеш.
– Почему же ты не сказал этого Грешному, идиот?!
– Не мог, – Томаш медленно покачал головой, – как ты не понимаешь?
– Что я должен понимать?
– Мы были одна команда, – бескровными губами вымолвил Том, – вместе начинали. Ты, Зузана, Добеш и я. Хорошие были времена!
– Были, да сплыли! – закричал я. – Разве до тебя еще не дошло, что в этой команде объявился убийца?
– Я надеялся, что ошибаюсь. Что, может, это голос не Добеша.
У Тома на лице было написано отчаяние, а я лихорадочно соображал. Ну конечно! Даже если Бонди не солгал мне насчет заграничного контракта Зузаны, это все равно ничего не меняет. А Бонди, скорее всего, не солгал. Зузана аннулировала свою подпись в понедельник. Но Добеш до конца недели мог этого так и не узнать. Может, У Зузаны была какая-то причина держать язык за зубами. Без нее группа пошла бы ко дну. Но почему, почему Зузана не сказала, что остается? А если сказала, какие были у Добеша мотивы, чтобы ее… Нет, он наверняка не знал, что она никуда не едет. Почему же Зузана скрыла это от него? Пилат! Я вспомнил о нашем обеде в "Паласе»: «Поинтересуйся-ка лучше, кто у Добеша невеста!»
Может, в этом все дело? Не тут ли кроется причина, по которой Зузана не хотела сказать Добешу, что расторгла контракт? Кто же эта таинственная невеста?
– Знаешь, что я сейчас сделаю? – закричал я на Томаша. – Возьму и поеду к Грешному!
– Делай что хочешь, – покорно согласился Томаш. – . Мне просто нужно было кому-то это выложить. Но не ему, не ему! Мы же были одна команда…
38
– А сейчас, ребятки, малость разомнемся! – воскликнул Анди Арношт. По его лицу метались адские отблески мигающих цветных огней.
– «Леди Бамп»!
Меня обхватили чьи-то руки. Я не поехал к Грешному. Когда позвонил из автомата, дома его не оказалось. «Он на работе», – любезно ответила мне мать Яны.
– С тобой я тут столкнуться не ожидала. Пошли?
– Ты тоже не знаешь, где сейчас может быть Добеш?
Богунка завертела головой. Мы отправились танцевать. К дискотечным понедельникам в «Ротонде», похоже, добавились еще и пятницы. Как быстро летит время!
Добешу я, само собой, тоже звонил. Но безуспешно. Скорее всего, он этот вечер решил провести наподобие Грешного. В лучшем случае, подумалось мне, они коротают время на пару, и на Добеша примеряют полосатые одежды.
– Мог бы мне как-нибудь звякнуть, – с намеком сказала Богунка, когда я проводил ее обратно к столику. Я огляделся по сторонам. Товарища главного редактора нигде не было и в помине.
– Ладно, звякну, – улыбнулся я, – но теперь мне пора домой.
– Чао! – крикнула вслед Богунка.
Отпирая дверь своей квартиры, я слышал телефонный звонок. Но пока добрался до телефона, чтобы снять трубку, аппарат онемел. Я распахнул окно.
Свежий воздух с несколько сниженным в этот поздний час содержанием смога ворвался в комнату. В глазах защипало от тумана.
Я надел джинсы и майку и включил магнитофон. Завтра неделя с того дня, как убили Зузану. Одна из ее фотографий валялась под журнальным столиком. Я, как зачарованный, смотрел на нее с дивана, и тут позвонили в дверь.
– Добрый вечер.
– Добрый вечер, товарищ капитан.
– Можно войти?
– Разумеется, – гостеприимно сказал я. – Чем мне вас угостить?
– Мне передала жена, что вы меня искали, – объяснил Грешный, снимая пальто. – А угостить меня в такое время можно чем угодно, кроме кофе.
– Хорошо, – кивнул я, усаживая капитана. – Так вот, я был у Гертнера и должен вам кое-что сообщить.
– Слушаю.
Я подошел к окну. Ночная улица была пуста. Почти. Если не считать седого пижона перед моим домом. Наверное, ночное свидание, подумал я… А потом рассказал капитану то, что узнал от Томаша Гертнера.
– Гм, – серьезно отозвался капитан, когда я кончил, – благодарю вас, пан Бичовский.
– Не стоит.
– А теперь послушайте меня. Предоставьте, пожалуйста, все дальнейшее ведение следствия нам. Вы порадуете меня, если до воскресенья и носа не высунете из своей квартиры. И не принимайте незваных гостей, – сказал капитан и поднялся.