Ей сейчас не надо возвращаться в зал, переполненный странными личностями, мнящими себя пупами всей Вселенной, и объяснять Кларисс причину своего столь неординарного выбора времяпрепровождения вечера выходного дня.
Неужели ревность?
– Как тебе это зрелище? – поинтересовалась Дэниель, деловито подавшись вперёд, чтобы лучше видеть ресницы, на которые накладывала «освежающий» слой туши.
– Ужас, – честно признался Винс, ошарашено качая головой. – Зачем…
– Зачем я сказала тебе сходить сюда? Неужели ты мог подумать, что именно о таком кино я говорила, как об отличающемся и заслуживающим внимания? Нет, ты ошибаешься. Это – ярчайший пример того, что спрос рождает предложение. Эти люди, которые снимают подобные картины, просто пытаются, при этом заметь небезуспешно, выдвинуться вперёд, но не ради того, чтобы сказать что-то, а просто, чтобы стать выше остальных. Настоящий художник, честный и откровенный, никогда не сделает такого: они идёт наперекор противникам жизни и творит добро своими способами – ощущением прекрасного или настолько острого, что вскроет твою грудную клетку и разобьёт твое зацементированное сердце в дребезги! Мне было необходимо, чтобы ты понял эту разницу, в дальнейшем это тебе поможет, – тут она оглянулась на нетерпеливо приоткрывшуюся дверь: никто не зашёл, Винс понял, что это был чей-то знак, чтобы она поспешила. Дэниель послушно стала торопливо запихивать в сумочку тушь и помаду.
– Просто запомни, что можно сотворить нечто действительно нужное и достойное жизни только тогда, когда делаешь это от всего сердца, не думая о материальной выгоде и награде, когда хочешь одного – помочь людям, – и она исчезла, звонко постукивая каблучками о плитку пола.
– Как всегда… – протянул Винс, нависая над раковиной и пытаясь холодной водой отогнать от себя отвратительное чувство брезгливости, возникшее у него уже на первой минуте фильма. Надо забрать отсюда Кларисс и скорее выйти на воздух, иначе его стошнит.
Винсент понял, что хотела донести до него Даниель, но… Но богатство и слава были ему важны. Грёзы о них были его «морковкой», ради которой он как осёл готов идти вперёд. Конечно, он осознавал, что живёт на деньги своей девушки, однако тешил себя тем, что ей всё воздастся, когда он закончит свой шедевр и редакции будут бороться за право издать книгу первыми. Молодой писатель мысленно дрожал при предвкушении этой финансовой борьбы выдуманных людей за его творение.
Тем не менее Даниель снова и снова рассеивала его тёплую иллюзию об этом и разворачивала к самой работе. С её появлением всё стало сложнее. До неё тоже были девушки, с ними было легко и весело, он ни на минутку не сомневался в своём таланте и мастерстве. Однако Даниель раз за разом находит в его черновиках огрехи, неточности, пустоты и дыры. И как омерзительно звучит её смех в такие моменты! Особенно уничижительно она отзывается о тех работах, которые он писал до неё, с другими… В такие моменты он готов провалиться со стыда. Но раньше он так гордился своими рассказами! Так что же изменилось? Он находил лишь одно объяснение: Даниель. Всё из-за неё и благодаря ей. Прогнать её из своей жизни казалось решением логичным, но не выполнимым. Однако… Однако именно она могла найти слова, которые были ему нужны больше всего.
Вот хотя бы на прошлой неделе.
– Тебе не о чем больше писать? – удивилась она, заглядывая через плечо Винса в рукописи. – Что-то не так?
Начинающий писатель отложил в сторону ручку так напряжённо медленно, будто сопротивлялся чему-то невидимому и сильному.
– Ты видела новую книгу? Которая сейчас находится в списке бестселлеров недели? – его слова звучали глухо и зло.
– Да, видела. «Сон наяву», кажется…. – Даниель присела на краешек стола и внимательно вгляделась в лицо молодого мужчины. – А тебе-то что с этого? Твоя слава ещё впереди, – и она равнодушно пожала плечами, искусно скрывая раздражение: та, что позволила создать предмет нынешнего обсуждения, была ей ненавистна! В частности тем, что она всегда приводила творца к признанию. Даниель тяжело вздохнула. – Дай-ка мне прочитать, что ты там насочинял, пока меня не было.
Она потянулась за рукописью.
Реакция Винса напугала её:
– Нет! – взревел он. – Не смей!
Одним движением руки, полным ярости и безумства, он смахнул блокнот со стола. Тот отлетел в другой конец комнату и, глухо ударившись о стену, обиженно плюхнулся на пол. Некоторые листы выпали из него, но не разлетелись в стороны.
– И тебе не стыдно? – буркнула девушка, словно озвучивая мысли рукописей, и встала, чтобы их подобрать