И вот Кларисс в последний раз наклоняется над телом любимого, чтобы попрощаться, а потом, охваченная волнением, чуть не теряет сознание, но её подхватывают и сажают на стул. Она прижимает руки к груди, еле сдерживаясь, чтобы не броситься за ним следом, но сидящий рядом Филипп удерживает её. Кларисс уже показала ему рукописи Винса, и он вдруг осознал, как несправедлив был ко нему, и какую боль причинял, говоря о «сыроватости» и «плоскости» слов молодого писателя! Он уже признался в этом Кларисс, и скупые слёзы раскаяния выступили на его насмешливом лице, которое преобразилось на глазах в детское. Филипп собрал все рукописи мёртвого молодого человека и договорился с издательством о посмертной публикации первой книги, на первом листе которой будет написано что-то вроде «Посвящается Винсенту Аркензи, живущему в каждом из нас» или «Винсент, мы помним тебя!» или строчка из какого-нибудь стихотворения, или пару слов, которые Кларисс сама захочет написать.
После похорон Филипп, с красными от напряжения глазами, пытаясь как-то загладить вину перед мертвецом, всё ещё живущим в его сознании под знаком «Совесть» завезёт безучастную ко всему Кларисс домой и поможет ей дойти до двери. Потом, не желая оставлять её одну в таком состоянии, чувствуя, что она может совершить глупость, стремясь воссоединиться с женихом, он напросится в гости.
Они сядут рядом в гостиной и, перелистывая фотоальбомы, станут вспоминать о том, каким прекрасным человеком был Винс и как много он мог бы дать этому миру, если бы не какой-то чиновник, решивший провести замену труб в самый холодный день месяца. Неожиданно Кларисс, переполненная горем, закроет лицо руками и заплачет, дрожа всем телом. Филипп, растроганный до глубины души, нежно обнимет её, и она прильнёт к нему, ища поддержки. Но вот он осторожно отнимает её от своей груди и, убирая локоны с её лица, целует её. Кларисс возмущённо отталкивает его и гневно смотрит ему прямо в глаза, но через мгновение отвечает ему и он, жадно прижимая её податливое тело, увлекает её на диван…
Однако у неё находятся силы, чтобы оттолкнуть его и выпроводить за дверь. Филипп, конечно, будет уязвлён, но всё поймёт и не станет настаивать.
Теперь он станет частым и со временем всегда желанным гостем у родителей. Он будет помогать им чинить крышу, о которой так много говорил мне отец, привозить лекарства, когда маме понадобятся какие-нибудь очень редкие и дорогие таблетки. Филипп отремонтирует старикам машину, но часто будет возить их на разные выставки и презентации книг Винса.
Всё это будет видеть и Кларисс, наведывающая стариков. С каждым таким его поступком она станет более благосклонно смотреть в сторону «просто друга».
Филипп поможет ей и с устройством какого-нибудь детского праздника или постановкой пьесы. Дети от него придут в совершеннейший восторг и возможно даже дадут ему какое-нибудь забавное, но ласковое прозвище, что-то вроде «Великан» или «Пряник». Разумеется, всё это не сможет не тронуть сердца Кларисс.
И вот однажды мои старики во время очередного совместного ужина с ней и Филиппом, открыто скажут ей, что давно принимают Филиппа за своего сына и будут только счастливы, если у них двоих всё сложится хорошо, ведь они-то видят, как «малыш» любит её. Кларисс при этих словах вздрогнет, покраснеет и потупит глаза, стыдясь открыться им в своих уже окрепших чувствах к нему.
Этим же вечером он подвезёт её до дома, и она сама предложит ему войти. Очутившись вдвоём в гостиной, они смущённо сядут на диван, помолчат пару минут, скажут друг другу что-нибудь несущественное, а потом наконец Кларисс наберётся духу и извинится перед ним за тот раз, когда отказала ему в близости, объяснит, что тогда была не готова. Он прервёт её, ласково положив руку на плечо и спросит на манер мистера Дарси, таковы ли по-прежнему её чувства и если – да, то он уйдёт и никогда больше не заговорит о своей любви к ней. Они вскинет на него глаза, слишком быстро для отрицательного ответа и они прильнут друг другу.
Он поднимет её на руки и понесёт в нашу спальню…
Она смущённо отведёт глаза в сторону и тихо объяснит ему, что после меня у неё никого не было и она боится, что… Поцелуем он прервёт поток её сомнений, увлечёт на кровать… нашу кровать, которую мы с ней выбирали… И…
И?!
????????????!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!
Чёртов Филипп!!!
Винс резко вскочил с кресла, смёл все бумаги со стола и, водя ополоумевшим взглядом по комнате, оцепенел на мгновение.
– Предатель! Слизняк!! Подлец!!! – кричал он, меряя семимильными шагами небольшое пространство комнаты, ревниво сжимая кулаки.