Кларисс судорожно вздохнула и, пару раз пошлёпав себя по щекам, подняла невидящий взгляд на Даниель.
– Я помогу тебе, Кларисс. Не могу пообещать, что после этого ты меня никогда не увидишь, но долгое время я буду приходить. А затем… Как знать…
Она замолчала, внимательно вглядываясь в лицо невесты Винса, на котором очень легко читались внутренние переживания. Решение давалось ей мучительно, однако Кларисс, узнавшая через общих знакомых, что Винс спрашивал о наркотиках, была полна тёмной решимости предпринять что-то. Разговоры на Винса не действовали, и его невеста даже понимала почему: она сама страстно желала ему удачи и, трудоголик по натуре, одобряла жертвы ради победы. Вот только… Только такой жертвой она сама категорически отказывалась становиться.
– Ты уже знаешь, что нужно делать. Я буду рядом, просто доверься мне.
Вкрадчивым голосом промурлыкала Даниель и накрыла обеими ладонями пальцы Кларисс, сомкнутых на кружке.
Да, Кларисс знала. Ликующая улыбка Даниель отразилась в глазах собеседницы.
Муза посмотрела на свою лодыжку: и нить, и сама окова сильно побледнели. Срабовало!
Очнувшись, Винс по недавно выработанной привычке включил ноутбук, чтобы снова принять дозу самолюбования и восхититься написанным, но вместо удовлетворения количеством написанного, его прошиб холодный пот.
– Нет, нет, нет, нет! – он в исступлении прокручивал колесо мышки вверх и вниз, ища свой труд, однако видел перед собой лишь одну пустую страницу.
С облегчением он увидел, что название файла совсем не то, что нужно, поэтому даже истерично хохотнул: вот он учудил вчера!
Однако… Внутри файла с названием романа было лишь несколько слов:
«Ты зашёл слишком далеко. Я всё знаю и не буду мириться. Если не обратишься ко врачу, то потеряешь всю свою жизнь».
Винсу было не до всей это романтичной чепухи. Он тут же позвонил Кларисс и стал требовать, угрожать, умолять, то есть делать всё, что, по его мнению, могло заставить почти законченный роман появиться вновь.
– Ты не могла удалить всё! Не могла! Это же труд моей жизни! Ты не могла! – орал он с дикой надеждой в голосе. – А знаешь, что? Ты мне не нужна! Ну и катись! Мне мой файл восстановят, а вот наши отношения - нет!
В сердцах он швырнул телефон об стену.
Даниель тоже нигде не было. Как денег, алкоголя или Кларисс в доме.
Он был в бешенстве, так как его жизнь рушилась прямо у него на глазах, а он ничего не мог поделать.
И всё же… После целого дня, проведённого в отчаянной попытке написать что-то стоящее трясущимися руками, Винсу пришлось понять, насколько ультиматум Кларисс был серьёзен.
И вся история о нём как писателе могла бы закончиться в тот самый день, когда он тщетно пытался упросить хоть какого-то компьютерного мастера восстановить данные, если бы не одна маленькая деталь.
Он действительно любил Кларисс.
Может эта любовь была болезненной, где он позволял себе быть инфантильным и капризным, однако их чувства были взаимны и серьёзны. Это было похоже на то, как два человека имели пластыри определённой формы, которые идеально подошли для раны другого. Кларисс, выросшая с отцом-алкоголиком, отчаянно пыталась избежать судьбы матери. И она была уверена, что уж с ней-то и Винсом этого никогда не случится. Никогда! Ведь у них любовь! Самая настоящая! Как в книжках, которые так прекрасно писал Винсент! И его признание – дело недалёкого будущего! Главное – во всём поддерживать его и создавать ему идеальные условия для творчества, не беспокоя его бытовыми мелочами. Она со всем справится, чтобы помочь ему! Сделает всё! Она брала подработку на дом, лишь бы они ни в чём не нуждались! Ещё она никогда не покупала коровье молоко, только соевое, потому что у жениха была непереносимость лактозы. А так иногда хотелось! Но нет, лишние траты ни к чему. Она старалась экономить на себе при любой возможности, расстраиваясь, когда приходилось покупать себе одежду, обувь и косметику. Последняя из раза в раз становилась всё дешевле и сомнительней. Но разве это важно? Если любимый человек так увлечён своей идеей и его талант настолько чудесен, что о него можно греться поздней ночью, сидя над очередным проектом до рези в глазах и металлического привкуса во рту. Она брала несколько новых страниц и, читая, восхищалась и вспоминала, почему она это делает, зачем все эти жертвы и нечеловеческие усилия.
Однако то, с каким рьяным пристрастием Винс стал поглощать алкоголь напугало её и ошеломило. Это было словно ледяной душ. Она вдруг как бы посмотрела на себя со стороны и то, что она увидела, было ей омерзительно. Вся их совместная жизнь строилась только на его желаниях и потребностях, о своих же она забыла и предпочитала не думать. Её беззаветная любовь трансформировалась и из сильного молодого деревца превратилась в неудачный эксперимент по выращиванию бонсай: нечто скрюченное, неестественное, некрасивое. И если она и дальше позволит этому «расти», то превратится в свою мать, вынужденную прислуживать вечно пьяному и неопрятному выпивохе.