Винсент до сих пор вспоминал, как по неопытности, не оценив серьёзность подобного изменения курса, чуть не потерял эту работу, решив, что может позволить себе поспать в свой выходной день. Тогда участники музыкальной группы, для которой и разрабатывалась концепции и прочее, вдруг объявили о том, что хотят кардинально сменить направление своего творчества! Им решительно надоело петь сладкие баллады и поражать публику танцевальными па. Они заявили о желании петь о проблеме голода, экологии, прекращения войн… Несмотря на то, что Филипп очень жёстко обрубил инициативу своих протеже, слухи о том разговоре дошли и до команды Винсента. В качестве уступки артистам глава музыкального агентства разрешил им включить в новый альбом песню с новым посылом. Шокированные члены креативной группы были поставлены перед фактом: необходимо эту песню максимально гладко включить в концепцию альбома. Легко сказать! Ведь это было то же самое, что незабудку посадить рядом с небоскрёбом и объявить их одинаковыми предметами! Однако они справились! Да, песня всё равно выбивалась из общей романтичной направленности альбома, но судя по вербальной и финансовой похвале от Филиппа: они сделали свою работу прекрасно. Винсенту заплатили чуть меньше остальных в назидание за то, что почти полдня не выходил на связь. Дрессировка удалась: больше Винсент не пропускал звонков по работе.
– Ну, всё, я готов! – он рывком отодвинулся от стола и встал, ощущая насколько сильно занемели ноги. Сквозняк, как нечаянно забредший гость, даже не подозревавший, что в доме кто-то есть, удивлённо замер, а потом, торопливо принося свои извинения, вышел вон и захлопнул дверь. Винс оглянулся, подошёл в двери, открыл её и, выйдя на крыльцо, с надеждой поискал Даниель глазами.
– О! Ты меня встречаешь? – удивилась Кларисс, вылезая из такси. – У меня был просто чудесный день! А у тебя? Много написал? Как тебе моя причёска?
Винсент молча обнял невесту, что замерла от неожиданной нежности.
– Давай свои сумки, я помогу, – он чмокнул её в лоб и подхватил пакеты из магазинов одежды.
Вернувшись в дом, он с сожалением вдохнул остатки запаха Даниель и побрёл в свой кабинет, лелея надежду, что и эти жалкие крохи её присутствия дадут ему силу.
Надо успеть до ужина: Кларисс стала строга на этот счёт, ели они теперь вместе и на кухне.
- Голуэй 14 -
Дождь. Липкий и нудный дождь. Он жаловался на свою судьбу с самого утра. К полудню не осталось ни одного уголка, ни одной щели, не познавшей силу его скорби. Он скорбел по давно утерянным дням, по тем краям, которые изменились и никогда уже не станут прежними, по людям, которых он больше никогда уже не будет подстёгивать своими упругими хлыстами. По-стариковски ворчал и сердился, когда ему казалось, что чьё-то внимание направлено не на него, а на тех двоих, что жались друг к другу под ветхой защитой заброшенного лодочного причала.
Винсент и сам не знал, зачем привёл её сюда, что значит это место для него, для них. Здесь он чувствовал себя другим, сильнее и чище, именно здесь на фоне полуразвалившихся прогнивших досок он ощущал что-то настоящее, по-настоящему стоящее в этой жизни.
У каждого из нас есть такие вот лодочные станции, будь-то уголок в комнате, кафе за углом или поляна в лесу. Для нас эти небольшие пространства в неуклонно расширяющейся Вселенной настолько важны и ценны, что даже мысленно мы иногда переносимся туда, где нам хорошо и уютно, где мы можем быть самими собой.
Было холодно и сыро, Дэниель отчаянно грела руки о железную крышку-чашку термоса, из которой бодряще подмигивал ей крепкий чай. Девичьи пальчики стали красными, зубы отбивали нечёткую дробь, но она не решалась прервать молчание спутника.
Вот уже почти что полчаса он стоял в чудом сохранившемся дверном проёме и глядел на рябую гладь реки Корриб[4]. Судя по застывшему взгляду, проказник-дождь ввёл-таки его в транс, одурманив свежими запахами ила, воды и гниющего дерева.
Дэниель прикрыла глаза, тоже попав под влияние песни факира-дождя, но через минут двадцать она усилием воли вырвалась из утомительного омута поглощающего тумана, бесшумно поднялась на ноги и, засунув оледеневшие руки в карманы плаща, покинула ЕГО уголок.
Винсент очнулся, когда сгущающиеся сумерки, стали пугать его своими образами и звуками. Он подобрал пустой термос и, едва не срываясь на бег, заторопился домой.
Причина, по которой он наступил на горло своему внутреннему интроверту и приехал сюда, на окраину города, была в том, что ему необходимо было успокоиться и привести чувства в порядок.