– И для этого им понадобилось причинять боль дереву? – угрюмо поинтересовался мальчик, положив свою прохладную щёку на рану, будто компресс. – Глупо! Глупо и жестоко!
– Согласна! – тихо вздохнула его спутница, закрыв альбом. – Ты хорошо потрудился. Мне нравится.
– А мне нет, – поморщился тот, аккуратно мотая ногой в воздухе в поисках знакомой ветки для опоры. – Каждый раз, когда рисунок окончен, я расстраиваюсь, потому что знаю, каким он должен быть и каким он вышел на самом деле. Я его переделываю, но потом он снова мне не нравится, и я снова знаю, что в нём не так. Это неправильно?
Ветви ивы успокаивающе колыхались из стороны в сторону. Он знал, что его тайна прислонилась к стволу дерева и сейчас, закрыв глаза, наслаждается узором из солнечных всплесков и тени на своём лице. Кисти её рук, скрещенных прямо над головой, изнеженно белели меж заботливых продолговатых листьев.
– Я так не думаю. Всегда нужно видеть свои недостатки, – услышал он её тихий, словно шелест ивы голос. Было такое чувство, будто на какое-то мгновение они проникли друг в друга – дерево и девушка, и теперь он – рыцарь, охраняющий это чудо перевоплощения. Он – защитник покоя этих двух существ: королевы леса и её приёмной дочери – принцессы, сбежавшей от злой колдуньи-мачехи.
- Париж 4 -
Мишелю 12 лет и 6 месяцев. У него проблемы с учёбой, потому что он хочет рисовать каждую свободную минуту, включая уроки и перемены. Он слышит доводы маман в пользу того, что художникам важна история, география, даже математика. И английский, конечно, куда в современном мире без него?
И всё же… Он рисует людей-голубей, цветы, руки, глаза и губы Эжени, изредка пряди её волос – это всё, что пока он видит.
Он честно пытается следовать распорядку дня и раз за разом обещает себе начать делать уроки, как только дорисует вот эту линию… или эту ресницу… Вот после окончания этого лепестка он точно садится за литературу!
Надо ли говорить, что уроки он стал делать на скорую руку и очень неохотно? Даже еда стала досадной тратой времени. Эжени и его маман это беспокоит, но мальчик не слушает их обеих. Когда его тайна уходит, он продолжает работу над эскизом, просто медленнее и спокойнее.
Однако всё меняется, когда маман видит табель успеваемости и учительница сына очень строго выговаривает той относительно методов воспитания подростков и необходимости контроля за детьми в таком возрасте.
Дочь умершего старика-художника ненавидела то чувство беспомощности, что рождалось помимо её воли в разговоре с кем-то, кто был по некоторым вопросам выше её. Нет, она давала им отпор и внешне Вы бы ни за что не догадались, как ей страшно. Даже сейчас она в ответ обвиняет учительницу в двойных стандартах, незаинтересованности и даже предвзятости к своему мальчику, неумением подобрать ключ к ребёнку, что «равняется к некомпетентности, n’est pas?[3]
Обе женщины, с трудом сохраняя напряжённые улыбки на лицах прощаются, обещая сделать всё возможное со своей стороны. И для Мишеля этот тандем не предвещает ничего хорошего.
После разговора в школе маман буквально врывается в комнату сыну разъярённой фурией. И только благодаря тому, что путь домой занял полчаса она не бьёт сына по голове, склонённой до её визита над очередным рисунком, а лишь вырывает у того из-под руки альбомный лист. Мишель правда спустился с чердака, чтобы делать уроки. Правда! Однако строки в учебнике истории и эти нелепые иллюстрации на страницах были куда менее интересными, чем мелькнувшая идея о бутоне розы, распустившимся лишь на половину…
– Ты наказан! – кричит она. – Наказан! Одно мучение с тобой! Почему ты не можешь быть как все? Нормальным! Mon Dieu[4], это уже невыносимо! Если ты не будешь учиться нормально, то я сделаю так, что ты не сможешь карандаш держать до конца своих дней! Ты понял меня? Отныне никаких рисунков, пока твои оценки не выберутся из этой помойки! – тут она грозно потрясла в воздухе его табелем успеваемости. – Ты думаешь, что станешь художником как твой дед? И не надейся! Я не дам этому случиться, потому что все эти ваши рисунки не стоят и гроша! Я с трудом продала работы деда, чтобы хоть как-то покрыть его долги и покрыть расходы на похороны! Но кто его помнит? Никто! Сколько его картин висят в Лувре? Ни одной! Потому что всё это – мусор и пустая трата времени! Ты никогда – слышишь меня?! – никогда не станешь богатым и успешным, если не закончишь это прямо сейчас!