Она принялась сгребать карандаши, краски, кисти, альбомы со стола сына, а тот хватал её за руки и умоляюще твердил сквозь слёзы: «Маман, маман!..».
А у той всё валилось из рук и падало на пол, приводя женщину в исступление.
В отчаянной попытке остановить мать, чтобы она не забирала его сокровище, Мишель крепко обнимает её за талию и жмётся со всей силы, словно утопающий хватался за перенасыщенную водой доску: это плохое спасение, но единственно возможное сейчас.
К его удивлению, это сработало. Женщина остановилась, тяжело дыша через рот. Она посмотрела вниз на макушку своего непутёвого сына, который тихо скулил и дрожал от тщетно сдерживаемых всхлипов.
– Ладно… Ладно… – словно во сне сказала женщина, приходя в себя. – будем вести себя как взрослые люди. За каждую хорошую отметку, я буду давать тебе 15 минут в день на твоё… хобби. А сейчас, – она положила руки на его сцепленные за своей спиной холодные кисти, – собери все свои рисунки и альбомы и отдай мне. Приносишь хорошую оценку – получаешь их обратно.
Мишелю было не так важно не потерять свои работы, которые он и так постоянно сам критиковал, однако лишиться толики любви маман он не мог. Поэтому он беспрекословно сделал то, что от него требовали и сел за уроки.
Науки давались тяжело, ведь несколько месяцев он словно парил в облаках, вовсе не придавая значения заучиванию всех этих правил, формул и дат. И вот теперь, буквально шарахнувшись на землю, ему приходится лишь мечтать об этом небе. Он вспомнил голубей в парке, и теперь ему тоже знакома эта непреодолимая тяжесть: так вот каково это – потерять силу от «хлеба» из рук Эжени, этот свет, который буквально подкидывает тебя вверх и держит там, в вышине. Свет, который заставляет терять счёт времени и отрываться от действительности, свет, что проникает мелкими разрядами под кожу и дарит огромное почти невыносимое счастье.
Но теперь Мишелю надо отказаться от него. Надо сильно постараться, чтобы получить 15 минут этого света.
Проходит неделя.
Неделя, которую мальчик люто ненавидит, хотя его старания замечают и хвалят за это.
Однако в выделенные 15 минут Эжени приходит очень и очень редко. По пальцам одной руки он может сосчитать их встречи после ультиматума маман. На переменах в школе он усилием воли запрещает себе рисовать на полях тетради или блокноте и повторяет урок, чтобы хорошо ответить у доски.
И такая невзаимность оказывается иссушающей. Мишель чувствует, что превращается в робота, у которого внутри искрит и бьётся коротким замыканием клубок непокорных проводов. Но сделка есть сделка, а он – послушный мальчик. Послушный мальчик с нарождающимся внутренним конфликтом.
Прошёл месяц.
У него всё больше хороших отметок, 15 минут переросли в 20. Сказать по правде, его маман уже наскучило от своего собственного правила: у неё достаточно хлопот, чтобы с тем же рвением следить за этим. Она видит позитивный эффект от своего вмешательства, чтобы хотя бы на время отпустить контроль за этим вопросом.
Кроме того… Может ей кажется, но всё меньше радости в глазах сына, когда он берёт на отведённое время рисунки и альбомы, и она совсем не против этого. Такой дополнительный бонус от наказания только приветствуется.
Впрочем, в школе изменения в поведении Мишеля не всем пришлось по вкусу. Мари помнит до сих пор своё разоблачение, а уж хорошие отметки «мсье сыщика» стали для неё как красная тряпка для быка. Ей удаётся найти ребят, которые просто не любят «выскочек-ботанов».
В тот вечер маман отменила своё наказание насовсем, взяв обещание с сына знать меру в хобби, и отправилась ругаться в школу.
Эжени, глубоко вздохнув, робко постучала по тёмным доскам двери на чердак. Не дождавшись ответа, она повернула холодную проржавленную ручку и осторожно протиснулась внутрь.
– Малыш! – боязливо позвала она, оглядываясь по сторонам. – Малыш, где ты? Здесь так темно, что я не вижу тебя.
– Вот и хорошо, – раздался дрожащий, но смелый голос мальчика, из самого тёмного угла чердака, где теперь аккуратно были сложены картины его деда. – Уходи!
– А вот ты где! – приветливо улыбнулась Эжени, грациозно преодолев нагромождения из всякого хлама, и подошла к мальчику. Со дня их последней встречи он сильно изменился: лиловые синяки покрыли его руки и лицо, коричневатые ссадины на шее и лбе угрожающе надулись, в его глазах появилась дикость. – Что с тобой? Кто посмел прикоснуться к тебе?
– Ты не слышала, что я сказал? Уходи! У меня из-за тебя одни проблемы! Уходи! – испуганно воскликнул мальчик, закрываясь от неё руками, будто она собиралась бить его. – Почему ты не оставишь меня в покое?!