– Он глушил это в себе алкоголем, обременяя свою дочь заботой об отце и не рисуя многие месяцы, сдерживая себя, – прервал её архангел. – Ничего хорошего. Опять пытаешься сбежать от ответственности, да? Ничего не выйдет. На этот раз ты должна научить его держать их подальше от себя. Должна научиться его видеть и сдерживать их. Я ухожу, а ты приходи в себя и возвращайся к нему. Хищники вскоре вернутся к нему, ведь он сейчас – лёгкая мишень.
Эжени всегда тяжело переживала расставание с Габриелем.
– Лучше бы не приходил, – вздохнёт она позже, поднявшись на ноги. Ей нужно было вернуться к своему протеже, своему будущему наставнику, будущему любимому партнёру или ненавистному мучителю: тут всё зависит от неё.
Под скрип невидимых когтей где-то в глубине стен, пола и потолка, она пришла к Мишелю, который в полном измождении без сна лежал ничком на кровати. У него не было больше ни сил, ни желания брать в руки карандаш, ни любви к тому, что он делает. Он больше не мог.
– Малы… Кхм… Мишель, нам надо поговорить. – Эжени осторожно присела рядом и провела тонкими пальцами по его грязным волосам. Сколько дней он не мылся?
– У меня так болят руки, что мне трудно пошевелить хоть пальцем, – признался Мишель.
– Я здесь не для работы, ну, вернее не для привычной нам с тобой работы. Сегодня ты будешь учиться рисовать внутри себя. Будешь придумывать и отдыхать. Я включу тебе музыку – тоже чьё-то создание – и посмотрим, какое из них поможет тебе.
– Музыка? – устало переспросил мальчик. – Я не хочу слушать музыку…
– Не уйдёшь, – угрожающе прошептал тихий голос из-под кровати.
– Музыка, – твёрдо повторила Эжени, судорожно втянув носом воздух. Как же страшно! – Хищники нашли тебя раньше, чем ты смог увидеть меня полностью. Это плохо. Твой дед… Он справлялся с этим, но плохими способами. Тебе же нужно найти свой, хоть ты ещё так молод.
– Какие ещё хищники? – впервые Мишель пошевелился и скосил глаза на девушку, колдующую возле давно не использовавшегося магнитофона.
– Так мы называем противников жизни. Эти монстры появляются, когда творец… ммм… теряет рассудок. Тогда его работы становятся бессмысленными, тёмными, абсурдными. В них нет света, нет жизни, только бездна, которая откусывает кусок души каждого, кто смотрит на неё. Человек, загипнотизированный алогичностью, не может выкинуть её из головы, забыть, стереть из памяти, снова и снова возвращаясь к безумному творению. Тем самым он питает хищников, даже если уничтожить её источник. Память хранит всё.
– А что будет с тобой, если они придут ко мне?
– Я буду съедена ими и заменена своей копией: мрачной, кровавой, полной жестоких идей. Мы будем вместе предаваться безумию, пока творец не умрёт.
– То есть сумасшедшим нельзя рисовать?
– Можно, – улыбнулась Эжени, настраивая громкость. – Нельзя терять разум из-за усталости. Вот, слушай. Как тебе?
В маленькую комнату ворвалась весёлая динамичная мелодия, от которой ноги сами собой просились в пляс.
– Выключи, – измученно пробормотал юноша. – Я не могу это слышать.
Эжени нажала на другую кнопку, и из динамика хлынул сильный мужской голос, поющий об ушедшей любви.
– Ты не помогаешь, – вздохнул Мишель, а из теней показались грязными длинными когти и заскребли по обоям и полу.
– Дай мне шанс, – попросила Эжени, чувствуя холодок за спиной: кто-то пролетел только что.
Третью песню пела неизвестная Мишелю группа: парни, идеально сочетаясь голосами, призывали не сдаваться и идти вперёд, даже когда страшно, больно и «свет маяка кажется невыносимо далёким».
Мальчик с трудом поднялся и сел на кровати.
Прямо перед ним по комнате вместе с невидимой музыкой порхали, превращаясь в разноцветные цветы, тигров и мощные корабли полупрозрачные образы. Они не мучили его, просясь немедленно на бумагу, они забавляли мальчика, мелькая прямо у его лица и щекоча оттопыренные ушки.
– Пусть ты не видишь меня полностью, но ты можешь видеть создания света в своём воображении, а это уже победа, – с облегчением потянулась Эжени и пустилась в пляс, ощущая триумф от выигранной битвы! Да, последняя не была кровавой, но девушка понимала: в неравной борьбе она не выстояла бы. Какой бы она не представлялась людям и самой себе – возвеличенной их талантом – предел своих сил ей был известен. Габриель не мог всё время приглядывать только за ней, а ангелы будут бороться за его душу, а не за творческое начало. Такие как она погибают последними, зато первыми тускнеют, обезличиваются, сжираются хищниками.
Мишель записал эту песню и слушал её на повторе снова и снова, наполняясь силой и желанием жить. Ему казалось, что эти прекрасные слова и музыкальный мотив были написаны специально для него! Что кто-то знал, как трудно ему будет и нашёл именно те слова, что спасли его.