— На рыбьем жире? — Сэм сморщила нос.
— Не задавай лишних вопросов. — Ари взъерошила Сэм волосы. — Меньше знаешь, крепче спишь. Почему вдруг стало так тихо? — Она обвела взглядом комнату — доносившийся с заднего двора грохот вдруг стих.
Куинн тоже заметил это.
— Наверное, рабочие решили закончить сегодня пораньше. Игорь сказал, что у них есть еще какая-то работа. — Сэм поднялась, взяла несколько бумажных полотенец, намочила их и вернулась на место.
— Кто такой Игорь? — спросила Ари.
Сэм вытерла Спэнк мордочку и сняла ее со стула.
— Старший рабочий, — сказала Сэм с уверенностью человека, жившего в доме и бывшего в курсе всех событий.
Глаза Куинна сузились.
— А где Елена?
— Не знаю. — Сэм засунула руки в карманы. — Только что была в соседней комнате. Она хотела поговорить с вами обоими. — Саманта с беспокойством заерзала на стуле. — Елена, пришел Куинн. Он хочет поговорить с тобой! — набрав в легкие воздуха, неожиданно громко завопила Сэм. — Иди скорее.
Послышался смех Елены, и она вышла из комнаты.
— Не волнуйся, я здесь и никуда не собираюсь уходить.
Сэм смотрела на Елену светившимися обожанием глазами:
— А можно мне остаться, когда вы будете разговаривать? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
Ари положила руку на плечо Саманты.
— А почему бы нам с тобой не пройти в другую комнату? Пусть они спокойно поговорят.
Куинн пожал плечами. Если Ариана не хочет оставаться с ним при разговоре, значит, она уже знает, о чем пойдет речь и что Елена собирается обсудить.
— У меня такое чувство, что все здесь, кроме меня, уже знают, о чем Елена хочет поговорить, — сказал Куинн, глядя на Ариану.
Она виновато посмотрела на него.
— Я не совсем уверена, но догадываюсь… Идем. — Она протянула руку Сэм, которая, ворча, уже выходила из комнаты.
— Что здесь происходит? — спросил Куинн.
Елена положила на подоконник папку.
— Я провела кое-какие исследования. Я позвонила в Службу семьи и переговорила с представителями Отдела по делам молодежи. Дело в том, что я хочу удочерить Сэм.
Куинн испытал что-то вроде шока. Он ожидал чего угодно, но только не этого.
— Это большая ответственность.
Елена кивнула:
— Я уже воспитала двух девочек. Разумеется, мне известно, что такое быть матерью.
Куинн опустился на стул.
— А что думает по этому поводу ваш муж? — спросил он, быстро обдумывая сложившееся положение.
Конечно, Сэм нуждалась в семье, и Елена с Николасом могли дать ей хорошую семью и хороший дом. Тот дом, в котором Сэм была бы счастлива. К тому же сейчас для Саманты не было никаких вариантов, кроме приюта. И вот семья Арианы протянула руку помощи, а Куинн, несмотря ни на что, был оптимистом. Осторожным оптимистом, если точнее.
Елена села рядом с ним.
— Николасу понравилась эта идея. Когда он узнал о проблемах Сэм, он с радостью согласился принять девочку в нашу семью.
Куинн ущипнул себя за переносицу.
— Это очень благородно с вашей стороны, Елена, но вы не можете… — Как бы это сказать потактичнее, размышлял Куинн. — Нельзя удочерять Сэм только для того, чтобы заполнить пустоту, образовавшуюся после исчезновения Зоуи.
Елена хлопнула его по плечу.
— Прикусите свой язык, молодой человек. Во-первых, я уверена, что Зоуи вернется. А обе мои девочки уже взрослые. У них своя жизнь, и мое желание удочерить Сэм не имеет с этим ничего общего, — заверила она Куинна.
— А что сказали в Службе семьи? — поинтересовался он.
— Они пустились в пространные рассуждения о том, какие выдвигаются требования по содержанию ребенка, сказали, что им потребуется время, чтобы познакомиться с нашей семьей и решить, подходим мы им или нет. — Елена махнула рукой, мол, все эти формальности не имеют никакого значения. — Но Сэм не может ждать. Она не может жить в доме, где ее не любят. Это сослужит ей плохую службу. Она переедет к нам прямо сейчас.
— Я перееду, Куинн? Пожалуйста… — В дверь кухни заглянула Сэм.
— Я не смогла удержать ее в другой комнате. — Следом за Сэм появилась Ари. — Сэм очень хотела присутствовать здесь в тот момент, когда ты узнаешь о предложении Елены, — сказала она. Трудно было понять, как она относится к решению матери. Ари не отвергала эту идею, но и не одобряла ее.
Принять ребенка в семью — значит нагрузить его проблемами этой семьи и ее родственными связями. Куинн не знал, что сказать. Ему хотелось успокоить Ариану, стереть с ее лица эту озабоченность и напряжение. Но как?
Зато он знал, что расстраивало его самого. Повернувшись к Елене, Куинн спросил: