Ты - моя нежность.
Ты - моё небо.
За тобой встану, где бы ты не был.
Ты - моё сердце, ты - моё чудо.
Обниму нежно
И с тобой буду.
Он остановился, сел на край дороги и закрыл руками уши. Слезы лились с его глаз, он бормотал:
- Не могу, не хочу возвращаться туда, где сам все разрушил. – Он поднял глаза на меня,- сам, я сам все разрушил. – Я взяла его за руку и потянула к себе. Он поднялся, обеими руками оттерла с его щек и глаз слезы:
- Я люблю тебя, Дар. Люблю. Прощаю тебе все. Вернемся и попробуем все с начала. – Он покачал головой:
- Рондэль не даст, да и ваш ребенок…
- Дурачок, самый настоящий дурачок! Это твоя дочь, твоя! Сейчас своей медлительностью отнимаешь у нее отца и мать разом. Пошли Дар, в жизни поговорим! Бежим, бежим! – Я схватила опешившего Дара и заставила бежать. Бежали очень долго, я отчаялась, решив, что мы уже не выберемся, но впереди забрезжил рассвет, крикнула:
- Дарэль, еще усилие, нас дочь ждет, давай, Дар! – Я задыхалась, но бежала. Глаза слепило. От яркого света текли слезы, но я не разжимала своей руки, все сильнее и сильнее сжимая руку Дарэля. Граница. Я что есть силы сжала руку любимого и закричала: «Прыгаем!». Когда поняла, что прошли грань, отпустила его руку, в доли секунды увидела тот же снег, сидящего возле Дара Рондэля, который что-то зло выговаривал плачущей кузине. И увидела, как Дар закашлялся и рывками, со всхлипами стал дышать. Я улыбнулась. Все стало таять.
41
Я очнулась у себя в комнате. Горел ночник. Рядом со мной сидела уснувшая Элисия. Гота баюкала Дару. Было очень тяжело, но я шевельнулась, потом позвала слабым голосом: