— Какого чёрта ты творишь? — послышался отдалённый крик у замка.
Двое стражников, охранявших главный вход, очевидно, заинтересовались происходящим. Один из них, держа двуручный топор наперевес, бросился в атаку, а второй остался на месте и выхватил из-за спины арбалет. Новобранцы отошли ещё на несколько шагов, чтобы продемонстрировать, что они не заодно с бунтовщиком.
Аврорий направил шар на арбалетчика. Секундой позднее тот закричал, выронил оружие, схватился обеими руками за глаза и упал на колени. Готов. Теперь второй. Цвет шара сменился с белоснежного на кислотно-зелёный, отчего стражник на секунду опешил, хотя ещё даже ничего не случилось. А вот теперь случилось. У него возникло необъяснимое и непреодолимое желание остановиться, медленно положить топор на землю, сделать несколько осторожных шагов назад, развернуться и со всех ног дать дёру. Очень странно. Ещё мгновение назад он твёрдо хотел подавлять бунтаря. «Клятый колдун», — подумал стражник, но ноги и голос его почему-то не слушались. Он не мог прекратить бежать и не мог раскрыть рот, чтобы позвать на помощь. Убежал. Новобранцы молча смотрели на происходящее и не двигались ни на пядь. Аврорий опустил руку. И повернулся к ним.
— Кто-нибудь ещё хочет меня нравоучить? — спросил он своим обычным спокойным тоном.
Несколько людей из толпы чуть подняли руки и помотали головами. Остальные никак не отреагировали. Все мечи лежали на земле.
Громко лязгая доспехами и оружием, прибежал командир.
— Что здесь происходит?! — заверещал он во всё горло, злобно топая ногами. — Где дебошир?!
Толпа указала пальцами на зачинщика. Тот внешне был совершенно спокоен. Отойдя наконец от перепуганного до смерти Инджимарра Кнудовича, жрец подошёл к дворфу.
— Аврорий! — возмутился командир. — На виселицу захотелось?! Так я это устрою!
— Единственный, кому здесь захотелось на виселицу, — размеренным, но слегка дрожащим голосом заговорил жрец, — это Инджимарр. Тренировки перед грядущей битвой — это, конечно, хорошо. Но нападать на безоружного товарища? Это, простите, свинство. Даже в армии есть этикет.
С каждым словом командир почему-то становился всё спокойнее и спокойнее. Где-то в глубине души он до сих пор был в жуткой ярости, но по какой-то необъяснимой причине не мог высвободить её наружу. Неведомая сила велела ему расслабить руку, бросив меч. И запрещала разговаривать.
— Все ребята подтвердят, — всё так же спокойно продолжал Аврорий, — что я не хотел его бить. Они с таким интересом нас разглядывали! Всё видели! Крови хотел он. А не я. — Он выдержал небольшую паузу. — С самого начала я сказал, что мне здесь не место. Если бы вы меня послушали, ничего бы этого не случилось. Но кто меня послушал? Никто. Все только смеялись.
Командира вдруг покинули силы держаться на ногах. Он плюхнулся на траву и вяло опустил руки, но глаз не сводил со жреца. И не мог делать больше ничего. Аврорий остановился. Сделав глубокий вдох, он медленно проговорил:
— Этого вы хотели?
Внезапно со стороны замка послышался ужасающий женский крик. И Аврорий, и командир, и все остальные повернули головы в ту сторону. Мгновением позже дверь главного входа отворилась, из неё высунулась богато одетая женщина с пышным париком. На ней не было лица. Она крикнула:
— Барона убили!
Переглянувшись, солдаты со всех ног побежали в замок. Даже Инджимарр и командир Ган Ганыч вскочили на ноги и бросились со всеми. Но впереди всех бежал Аврорий.
Быстрее стрелы они поднялись по лестнице на верхний этаж, в покои барона. В центре комнаты уже собрались люди в доспехах, глядящие в пол и держащие в руках шлемы. У двери без сознания лежали двое стражников, но, похоже, они сейчас никого не интересовали. Толпа влетела в комнату. Посреди неё лежало окровавленное тело одноглазого дворфа. Из груди его торчал кинжал. Суетящиеся рядом дворфийки громко ревели и причитали: «боже-боже». Рыцари смиренно стояли с закрытыми глазами, печально опустив головы.