Мерит надела капюшон, натянула на лицо маску и отворила выходную дверь. Аврорий двинулся за ней. Несмотря на то, что прошла уйма времени, на улице всё ещё стояла ночь.
— С моей стороны было бы крайне невежливо после всего, что произошло, не проводить тебя домой, — объяснила девушка ласково.
Аврорий широко улыбнулся.
— Я вот одного понять никак не могу, — заговорил он. — Ты такая рассудительная, такая галантная, такая самостоятельная и, честно говоря, такая красивая…
— Спасибо, стараюсь.
— Как же тебя угораздило связать свою жизнь с таким «ремеслом»?
Похоже, Мерит погрузилась в раздумья. Ничего себе! Неужели удалось найти вопрос, на который она не готова ответить сразу, словно репетировала? На мгновение Аврорию даже показалось, что он спросил что-то не то. Но Мерит была спокойна. В её голосе можно было различить лёгкое беспокойство, хотя, очевидно, она рада была поговорить на эту тему.
— Когда у тебя возникает желание отправить человека на тот свет, — мечтательно заговорила она, — это не на ровном месте происходит. Можешь спорить со мной сколько угодно, но люди — добрые. У них никогда не бывает беспричинной агрессии к кому-либо. Дерево не может вырасти там, где не посажено семя. Так же и с людьми. У тебя никогда не появится желания видеть на своих руках кровь человека, который ни тебе, ни другим не делал ничего плохого. Это и отличает нас — людей. Глубоко в сердце мы мирные существа. — Мерит сделала небольшую паузу, словно подбирая удачные слова. — Тот, кому первому придёт в голову мысль нарушить этот прекрасный круговорот… Это не человек. Если говорить без моего профессионального жаргона, то подойдёт слово «дрянь». Знаешь, как говорится? «Что посеешь, то и пожнёшь». Когда ты сеешь злобу и смуту куда ни попадя, у кого-нибудь непременно возникнет желание дать тебе по репе. Но, разумеется, закон никто не отменял. А в нём написано, что за давание по репе можно попасть в тюрьму. Не важно, убьёшь ты обидчика или просто покалечишь — это всё равно влечёт за собой ответственность. И вполне логично, что любой, кому дорога своя свобода, закон нарушать не будет. Будет очень обидно, если дрянь — он, а за решёткой — ты.
— Поэтому… — перебил жрец.
— Поэтому я основала маленькое общество тех, кому ответственность не страшна. Ведь будет ещё обиднее, если дрянь будет беззаботно жить с мыслью, что можно безнаказанно портить людям жизни ради забавы.
Аврорий ничего не ответил. Повисло неловкое молчание.
— Я надеюсь, что тебе не взбредёт в голову тоже заняться этим, — холодным голосом добавила Мерит.
— Ты что?! Нет, конечно!
— А знаешь, почему ты прав? Потому что в жизни должно быть равновесие.
Аврорий понимающе кивнул.
— Тех, кто будет окружающим портить жизни и протыкать рёбра за деньги, в мире всегда хватает. Для этого особого ума не надо, — объяснила Мерит. — На «тёмную сторону» встаёт сейчас каждый второй, потому что это веселее, прибыльнее и костюмчик можно носить более стильный. А вот добро сеять… На это способен далеко не каждый человек, Аврорий. И лишь единицы делают это бескорыстно.
— Несмотря на то, что мы с тобой такие разные, — подхватил жрец, — нас объединяет общая цель.
Они остановились. И повернулись друг к другу. Мерит медленным движением стянула маску на шею и взяла Аврория за руки, заглянув прямо в глаза. Впервые её касание было тёплым, как тарелка свежесваренной каши.
— Я рада, что в мире есть такой человек, как ты.
Глава 1. Эпилог
Наставница терпеливо ждала своего ученика в святилище. Не выходила никуда, даже в лес за грибами и ягодами. Вытащив с полки старую толстую пыльную книгу «Искусство целителя безъ магии для чайниковъ», она закинула ногу на ногу и листала, разглядывая картинки. Каждые несколько секунд отвлекалась и оглядывалась по сторонам: не пришёл ли Аврорий?
Благо он не заставил себя долго ждать. Пришёл ещё на рассвете. От еды отказался.
Набрав в лёгкие побольше воздуха и выдавив из больного горла рваное «В общем…», он в мельчайших подробностях, точно описывая каждого человека, каждую эмоцию и каждый разговор, рассказал обо всём, что с ним приключилось. Аврора внимательно слушала и не перебивала даже на тех моментах, когда ученик, согласно своему рассказу, грубо нарушил данные им в далёком прошлом священные обеты. Как и у Мерит, выражение лица Авроры при этом совершенно не менялось, но источало не лёгкую насмешку с примесью высокомерия, а сострадание и переживание.