Гермунд ничего не ответил. Он недоверчиво осмотрел берёзовую рощу, словно пытаясь что-то в ней выцепить взглядом, но, увы, безрезультатно.
— На этот счёт ходят какие-нибудь легенды? — съязвил жрец.
— Ничего не понимаю… — разочарованно ответил караванщик. — Как так могло получиться, что я об этом не знаю? А кто-нибудь вообще знает? Сюда же регулярно путешествуют люди из самых разных мест, со всех концов страны! Вон, смотрите. — Гермунд указал пальцем вперёд. — Ребята разбили здесь лагерь, ходят туда-обратно, счастливые. И даже не подозревают, что купаются не в воде? Я, конечно, сам никогда в глаза не видел это озеро, но неужели оно настолько реалистично выглядит, что люди в ус не дуют?
— Трудно сказать, — отозвалась Аврора. — Предлагаю разобраться с этим потом. Сейчас есть более важное и более срочное дело.
— Караван всё равно ради этого не остановится, даже если бы я очень вежливо попросил, — подтвердил караванщик обиженно. — Но дело интересное. Надо будет изучить.
Глава 2. Часть 2
Солнце медленно склонялось к горизонту. Наёмники, сопровождавшие караван, выглядели сильно измотанными — один из них даже присел на повозку, чтобы с наслаждением расслабить наконец ноги. По словам Гермунда, с минуты на минуту они должны добраться до постоялого двора, где можно будет хорошо поесть, выпить и поспать. На замечание Аврория о том, что они с наставницей не брали ни гроша, караванщик лишь развёл руками и буркнул какое-то невнятное и очень оскорбительно звучащее словесо, известное, походу, только ему самому.
Начинало клонить в сон. Аврорий лениво таскал из корзинки, которую предусмотрительно захватил с собой, шляпки белых грибов. Для Гермунда стало большой новостью, что их, оказывается, можно есть сырыми. «Я думал, только сыроежки можно», — возразил он удивлённо. Однако Аврора не оставила от этого распространённого заблуждения и мокрого места, закатив поучительную лекцию о богатом разнообразии всевозможных грибов, которые пригодны в пищу сырыми или почти сырыми. Некоторые виды, как оказалось, можно есть хоть сразу после срезания, другие нужно предварительно засолить и подождать некоторое время, а у третьих, как у белого гриба, съедобны только шляпки. Караванщик весело рассмеялся. В чём только ни начнёшь разбираться, лишь бы не покупать еду за деньги!
Увы, весёлый разговор за трапезой пришлось прервать. Очень внезапно.
Откуда-то спереди послышалось ржание лошади. Караванщики начали перекрикиваться ругательствами. Жрецы выглянули посмотреть, что там произошло, но из хвоста колонны ничего не было видно.
— К оружию! — прокричал кто-то.
Не успел Гермунд схватить лежащий рядом арбалет, как раздался короткий щелчок откуда-то со стороны холма на обочине, едва различимый свист воздуха и истошное ржание. Лошадь грохнулась на землю со стрелой в бедре. Незамедлительно Аврорий подхватил замешкавшуюся наставницу под плечи и вместе с ней спрятался за повозкой, облокотившись о колесо.
— Справа в деревьях! — заголосил Гермунд во всё горло.
Развязался бой. В течение некоторого времени слышны были только глухие звуки стрельбы, брань похлеще всего словарного запаса сапожника и перепуганное до ужаса ржание лошадей. Одна бросилась наутёк прямо с грузом. Повозка в центре колонны вспыхнула ярким пламенем. Жрецы всеми силами старались не высовываться из-за укрытия, даже просто чтобы посмотреть.
— Надо что-то сделать, — утвердил Аврорий дрожащим голосом.
— Чтобы что-то сделать, нам надо их видеть, — возразила Аврора.
— Выглянем?
— С ума сошёл? В тот раз не погиб глупой смертью, так в этот захотел?
Прямо мимо ушей сквозь лопасти колеса просвистела шальная стрела, воткнувшись в пень напротив.
— Возможно, мы спасём жизни нескольким людям, — настаивал Аврорий.
— Или лишимся своих. Я не для того всю жизнь посвятила прославлению пацифизма и гуманности, чтобы сейчас слечь в могилу за участие в перестрелке и тебя с собой забрать.
— Но… — Аврорий на мгновение задумался. — Неужели нет никакого способа помочь?
— Сможешь аккуратно вытащить кувшин с водой?
— Где он должен лежать?
— За корзиной. С того края, где ты сидел.