— То есть, ты считаешь, что без денег в целом ничего нельзя добиться по жизни? Правильно понимаю?
— Да!
— Как же я тогда с наставницей живу уже двадцать второй год вместе, если у нас нет ни гроша? Нам, конечно, жертвуют пару медяков в месяц, но, как ты понимаешь, этого хватает от силы на крендель. А иногда и на него не хватает.
— А ты посмотри на себя, Аврорий. Ты хоть чего-нибудь в жизни добился? У тебя есть Имя? Ты сделал чью-то жизнь лучше? Ты сделал вклад в чьё-то будущее? И посмотри теперь на меня. Моё лицо уже знают в каждом городе, всегда здороваются. Я вырастил дочь, которая сейчас — лучший алхимик страны. Она открыла свою собственную зельевую лавку в столице! К ней каждый день приходят десятки клиентов, она рубит бабки и ни в чём не нуждается.
Аврорий недовольно сложил руки на груди и презренно уставился собеседнику в глаза.
— Боюсь, ты слишком стар и слишком узко мыслишь, чтобы понять, что я тоже многого добился в жизни, — злобно ответил он. — Просто ставлю перед собой иные цели и добиваюсь их иным путём.
— Чего ты добился? — не успокаивался Инджимарр. — Собрал две корзины грибов?
Из соседних камер послышались тихие смешки.
— А если я тебе скажу, что мы с наставницей каждый четверг варим здоровенный котёл грибного супа и бесплатно угощаем жителей Реке? — предложил Аврорий. — Просто так. Просто потому что можем.
Инджимарр наигранно улыбнулся и развёл руками.
— Не убедил.
— А по-моему, — вмешался хриплый голос из соседних камер, — это достойно уважения. Ты там вякал что-то про улучшение чьей-то жизни. Чем не пример?
— Не шибко тянет на улучшение жизни, — не согласился Инджимарр. — «Дать человеку рыбу» может любой дурак, даже бедный. Но толку, если на следующий день человек опять будет голодным? И да. Я ещё вякал про вклад в чьё-то будущее. Можешь похвастаться?
— Ну, ты загнул, — встрял уже другой голос, громко кашляя. — А кто вообще, кроме родителей, делает вклад в чьё-либо будущее?
— Я смотрю, тут собрались недооценённые обществом философы!? — во всё горло рявкнул сторож. — Захлопнули варежки все!
— Начальник, уймись! — крикнул грубым басом дворф. — Дай послушать!
— Наслушаешься ещё! Кто меня опять разбудит, черти, того сегодня заставлю спать стоя, в полном латном обмундировании!
На некоторое время воцарилась блаженная тишина. Её боялся нарушить даже Аврорий, хотя угроза, скорее всего, его не касалась. Откусив ещё один кусок от яблока, он встал и направился к выходу.
— Буду я ещё слушать нравоучения от кровопийцы, который своё материальное благополучие ставит выше Жизни, — негромко огрызнулся Аврорий на прощание. — Слабо я тебя, видимо, напугал в тот день.
— Как ты меня назвал, крысёныш!? — возмутился Инджимарр. — А ну стой! Я с тобой разговариваю, вымесок!
— Ух и предупреждал же я тебя, — пуще прежнего зарычал сторож.
— Начальник, он меня спровоцировал! Чесслово! Выдвори его к чёртовой матери отсюда!
— Я уже сам ухожу, если не видишь, — отозвался Аврорий. — Больно надо мне тратить время на такие разговоры. Будто делать мне больше нечего.
— А ты заткнись там! Рано или поздно я выйду, найду тебя и убью! — пригрозил Инджимарр, воинственно махая кулаками.
— Я убью тебя гораздо раньше, пухляш, — спокойно объяснил сторож. — Но не физически, а морально. Да так, что ты начнёшь полевые цветочки собирать и веночки из них плести, а при виде оружия будешь падать в обморок.
Заключённые хором засмеялись. Кто-то даже похлопал.
Надо же, как один человек может серьёзно испортить аппетит. Наверное, впервые за всю жизнь у Аврория отпало желание доедать свежее зелёное яблоко, которые он так любит. Как противно! Как так вышло, что неприятные вещи отбивают желание заниматься приятными? Что за самодурство с их стороны? Хотя, пожалуй, в обратную сторону этот тезис тоже работает, поэтому лучше не возмущаться и принять это как есть.
Угрюмо шествуя вдоль необычайно ровно высаженной аллеи тополей, Аврорий смотрел себе под ноги и размышлял. К сожалению или к счастью, у него была привычка воспринимать близко к сердцу абсолютно всё. Каждое слово. Каждую эмоцию. Каждый жест. И позитивные, и негативные. А у негативных, как назло, есть навязчивое колючее свойство — они не отлипают от ума ни спустя час, ни спустя день, ни спустя полжизни. Они остаются в голове навсегда. И гораздо чаще напоминают о себе. Они незаметно подкрадываются ночью, когда ты уже вот-вот собирался заснуть, залезают в душу и щупают её со всех сторон своими холодными как сама Смерть руками, а после добираются и до снов. «Повезло тем, кто не беспокоится из-за мнения окружающих, и по щелчку пальцев может отмахнуть любые их слова», — подумал Аврорий. Такой навык бы ему по жизни очень пригодился. Но тогда, однако, он не был бы тем, кем сейчас является. Сколь бы глупо это ни звучало, но именно ранимость — та черта характера, которой стоит гордиться. Это — та черта характера, которая отличает чутких людей от чёрствых. Во всяком случае, он так думал. Точнее, был абсолютно уверен.