— В город? Чего мы найдем в этом городе? Города не для нас. Там и земля не земля. Я, когда хожу, хочу ступать по земле, а не по камню. И воздух в городе не воздух. Нет чтобы пахнуть вспаханным полем или травой, свежим сеном или навозом, там гнилью пахнет. Противно вдыхать даже. Душу воротит…
Офице Пал надолго умолкает. Все молчат. Чтобы прервать молчание, которое всех угнетает, Офице продолжает:
— Мы, люди, из земли слеплены. Из здешней земли, какая есть в Омиде, сделаны мы. Со здешней землей перемешались и наши покойники, все, кто жил здесь, все деды-прадеды, от самого сотворения мира. Как же мне разлучиться со здешней землей? Как мне жить среди чужих людей, да еще не знать, куда и голову приклонить! Так и помереть бродягой среди чужих, чтобы среди чужих меня и закопали?..
Кто-то произносит:
— Так оно и есть, писарь… Парень прав…
— Прав-то он прав. Всем нам нужна земля. Всем. Только… где ее взять?
— Есть откудова. Только чужой считается…
Писарь делает вид, что ничего не слышит. Офице Пал поднимает голову. Лицо у него осунулось, одеревенело. Он ищет взгляда Ариона Гончу и, когда их глаза встречаются, говорит:
— Нене Арион, я возьму Маргиту, но ты должен дать хоть бы погон земли. Хоть один-единственный погон дай мне. Только один.
Арион Гончу вновь набрасывается на него:
— Вор!.. Грабитель!.. Когда изгалялся над девкой, знал, что никакой земли я не могу дать? Знал! Тогда зачем ты над ней изгалялся? Почему не нашел себе другую, чтобы вся беда на кого другого свалилась, а не на меня?
— Потому что из всех девушек в селе только Маргита мне и нравится, — спокойно отвечает Офице Пал. — Я с Маргитой хочу и дом построить, и детей вырастить, нене Арион. Не с какой-нибудь другой.
— Мошенник!.. Если хочешь жениться на моей дочке, чего мне голову морочишь! Чего кипятишь меня в пустом горшке, чего зовешь все нене да нене? Зови тестем.
— Могу тебя и отцом звать, нене Арион, потому что мой батюшка помер, когда я только ковылять начал. Но… сначала земля. Сначала земля, нене Арион. Как это говорится — что на ладони, того не уронишь. После этого только отцом буду звать, не иначе. Пусть язык отсохнет, если иначе назову, нене Арион.
Одних девчонок нарожала жена Ариону Гончу, и сердце его тайно грызет тоска по парню. Глаза у него заволакивает туманом.
— Эх, Офице, эх, парень, эх, браток! Откуда я тебе землю возьму? Скажи мне, откуда ее взять, и я тебе тут же дам. Нету у меня. А чего нету, того и бог не просит.
— Бог!.. Богу и просить нечего! Богу и подушка не нужна, чтобы ночью голову приклонить. Ничего богу не нужно. А я, нене Арион, всего лишь бедный человек.
— Дурень, я же тебе сказал: зови меня тестем.
— Если не дашь мне землю, не женюсь на Маргите. А не женюсь на Маргите — с чего тогда и тестем звать?
Маргита всхлипывает. Она вытирает нос. Вытирает глаза. Становится рядом с Офице. Нащупывает его руку и стискивает ее.
— Прошу, Офице, зови его отцом. Ты же обещал называть отца отцом.
— Хоть режь! Не даст земли — хоть режь, не назову отцом.
Арион Гончу решительно рубит:
— Земли у меня нет. А если нет, то и дать нечего. А тебя последний раз спрашиваю: берешь девчонку в жены или не берешь?
Офице Пал закусывает губу. До крови закусывает. Арион Гончу добавляет:
— Если женишься, возьму тебя в дом. Комнату выделю. У меня ведь нет парней. Вместе будем пахать землю, какая есть. В поместье будем ходить на работу тоже вместе. Моя телега — твоя телега. Мои волы — твои волы. Моя лошадь — твоя лошадь. Когда же, бог даст, другие девчонки тоже выйдут замуж, а я помру, то мой дом и все, что в доме и во дворе, со скотом вместе, — все останется тебе и Маргите. Хорошо?
Офице Пал гордо встряхивает головой:
— Не хорошо! Бог знает, как и когда выдашь ты замуж остальных дочерей. А что до смерти, то и говорить нечего — вон какой здоровенный мужик!
— Значит, не хочешь?
— Я сказал: «не хорошо», нене Арион. Я не сказал, что не хочу.
— Тогда почему не зовешь меня тестем?
— Будет по-твоему!.. Только я еще кой-чего хочу, нене Арион.
— Опять — нене?
— Когда я поеду с подводой на станцию или в город заработать, прибыток будем делить пополам. Хочу и я иметь свой кошелек и свои денежки, чтоб жене туфли справить, платок ей купить, табачок свой курить.
Арион Гончу думает. Считает про себя. Наконец решается:
— Разжалобил ты меня. Деваться некуда…
Офице Пал ухмыляется.
— Вот увидишь, тестюшка, что все не так плохо. Совсем неплохо будет, батюшка. И Маргита будет счастлива, дорогой отец.