Вернулся и нашёл меня всего такого красивого и умирающего. Вызвал скорую, оказал первую медицинскую. Он в армии фельдшером был, так что знаний, с горем пополам, ему хватит. Ну а дальше врачи, звонок маме, бате, сестрёнке. И хирургия. Только не это! Эти парни суровые, вмиг что-нибудь, да оттяпают. И юмор у них весьма специфический. Не такой чёрный, как у патологоанатомов, но всё же.
Так как ощупать себя у меня почему-то не получалось. Привязали что ли? То я решил сделать то, что мне доступно. Осмотреть себя любимого на предмет всевозможных повреждений и недостач в организме. Благо, что зафиксирован я был с чуть приподнятой головой.
И первое на что наткнулся мой изумлённый взгляд, были две волнующие, очаровательные, упругие на вид си… э… женские груди. Только обзор какой-то странноватый. Типа вид сверху. Словно это мои груди! Закрыл глаза. Выдохнул. Да не, бред какой-то. Я сейчас в клинике. Возможно, в дурке. Просто я головой ударился. Сильно, судя по всему. Ещё током долбануло до кучи. Мог я в уме повредиться? Мог. Могли меня спасти? Могли. А в дурку упрятать? Тоже могли, хотя и маловероятно. Хотя батя у меня мужик серьёзный и шутить не любит, но ведь я его старший сын, наследник. Единственный. Правда, они с мамой ещё ребёнка хотят, но это больше мне попенять, мол, внуков всё никак не дождутся.
Так. Ближе к делу. Саня, главное не паниковать. Это я себя так успокаиваю. Вдох. Выдох. Открыть глаза. Снова перед ними, перед глазами, то есть, две небольших, красивых, молодых… Закрыть глаза. Вот ведь, мммать… Я, конечно, обожаю фэнтези. И даже было в школе и ещё позже, в студенчестве, фэнтезийками зачитывался взахлёб, даже на фехтование целых полгода честно отходил. Ну и мечтал, что вот однажды попаду в такой мир средневековый, магический. А там война, естественно. Ну и тёмные властелины, вампиры, феи, маги, рыцари. И я весь такой герой, великий колдун (это по умолчанию) и вообще прогрессор, на белом коне или чёрном пегасе, спасаю несчастного дракона от принцессы. Или как там правильно?
Или, например, мечтал пришельцев крошить на грозном и могучем крейсере Звёздной империи Аратан. И я такой капитан, и вокруг все слушаются, и снова герой. И красивых баб вокруг море. И каждая именно обо мне и мечтает…
Выдохнул. Открыл глаза. Ничего не изменилось. Ляяяя! Я ещё и внизу ничего не почувствовал. Ну то, что чувствует любой нормальный мужчина в самом рассвете сил при виде двух замечательных, молодых, упругих… Кажется, я повторяюсь. Но я в панике! В натуральной панике! Мог бы – уже бы бежал. Куда? Да хрен его знает. Куда угодно. Да хоть до ближайшей белой, мягкой стенки. Тогда бы хоть какая-то осмысленность происходящего появилась.
И третий заход. Как там наш сержант говаривал: «А теперь, хлопцы, отжимаемся до трёх. Раз, два, четыре, пять… И так пока я не скажу три!». Открываю глаза. Перед собой стараюсь не смотреть, чтобы окончательно не впасть в отчаяние. Смотрю наверх, по сторонам. Дощатый потолок вижу. Из грубо сколоченных досок, почти как в казарме города N-ск. Бревенчатые стены. Законопачены. По стене ползёт муха. Здоровенная такая. Светло. Но свет какой-то тусклый, неяркий. Словно окна краской закрашены.
Сосредоточься, Саня. Думай о чём угодно. В фильме видел, врачи говорили, что это может помочь. Сознание вернётся. Разум прояснится. Я увижу родных. Батю, сердито хмурящего брови и скрывающего свои чувства. Заплаканную, взволнованную мать. Тёму с Толяшей, показывающих знаками, мол, крепись, братуха, мы с тобой. Сестрёнка тоже обрадуется. И может даже Вика придёт, поймёт и простит дурака. А я ей такой скажу, типа, «Викуля, о тебе думал, родная, расстроился сильно, вот и накосячил снова, дурак».
Мой внутренний разгорающийся монолог прервал скрип открывающейся двери. Люди! А тут я, привязанный к кровати, в какой-то непонятной то ли ночнушке, то ли смирительной рубахе. Хоть бы доктор, боги, хоть бы доктор! Я раньше в вас не верил, боги. Но теперь буду. Хоть в Христа, хоть в Будду, хоть в Одина. Да хоть во всех сразу! Моей любви и веры теперь на всех хватит!
Тем временем кто-то ко мне приблизился. Шагов я не слышал, в уши будто ваты напихали. Зато как-то почувствовал чужое присутствие. Надо мной склонилось лицо бородатого седовласого мужика. Нет, не старца. Именно мужчины. Так мог бы выглядеть Гэндальф, если сделать лицо помоложе, а благородную седину оставить. Серые глаза смотрели на меня изучающе и с какой-то заботой, что ли. Так на меня батя смотрел, когда я в больнице валялся с разбитой башкой после неудачного падения с гаража. Губы мужика бесшумно шевелились. Это он со мной разговаривает сейчас что ли? Зря, я всё равно ни хрена не слышу.