Урологи считали, что это самый интересный побочный эффект. «Глючно!» — радовался доктор, который учился в колледже в славные 60-е, когда «трипы» были в особой моде. Это слово за ним стали повторять все урологи в моем районе. «Да это станет настоящим хитом, поклонники Grateful Dead[57] к вам так и повалят» , — сказал я как-то группе скептически настроенных медсестер. Не знаю, как им, но доктору шутка понравилась: он смеялся от души. Ни одному врачу не хочется, чтобы его беспокоили недовольные пациенты, однако при наличии побочных эффектов такие звонки становились неизбежны. Таким образом, заметные побочные эффекты могли стать препятствием на пути к распространению препарата, так как врачи предпочитали выписывать своим пациентам безопасные лекарства, чтобы потом их не тревожили телефонными звонками. Однако в случае виагры все было наоборот: все урологи хотели пообщаться лично с уникальным пациентом, который видит мир в сине-зеленом цвете.
Через три месяца после запуска виагры в продажу мне на автоответчик поступило такое сообщение: «Джейми! Есть такой парень! Я нашел парня, который видит все зеленым. Это просто клево!» Да уж, на побочные эффекты вроде диареи такой восторженной реакции никогда не было.
Изменение цветоощущения было не единственным побочным эффектом, становившимся предметом занятных разговоров. Однажды произошло вот что. В один прекрасный день я начал обход клиник со своего любимого медицинского центра. Вообще-то с утра пораньше торговые агенты — не самые желанные гости в клиниках, поскольку отвлекают персонал от подготовки к приему пациентов. (В свете уже известной вам моей неприязни к раннему началу трудового дня я уважал такое желание. Однако на этот раз у меня на руках были билеты на бейсбольный матч с участием San Francisco Giants, и нужно было поскорее разделаться с работой, чтобы успеть на игру, которая начиналась в начале второго.) Кстати говоря, благодаря отсутствию пациентов раннее утро было идеальным временем, чтобы ненадолго зайти, покалякать, решить кое-какие вопросы, благо врачи и медсестры еще не завалены работой по горло. Как правило, нам было запрещено вот так, без предупреждения, являться в клинику, но в этом отделении я был как свой. Я знал, что тут будут мне рады и с удовольствием со мной поболтают.
Я открыл дверь и вошел в пустую приемную. Из кабинета доносились громкие голоса и взрывы хохота. Когда я появился на пороге, сотрудницы мгновенно умолкли и сделали вид, что очень заняты какими-то важными документами. Не понимая, что происходит, я пытался заглянуть в глаза работнице регистратуры, однако она отвела взгляд. Странно. Обычно здесь меня встречали как Санта Клауса. Что же случилось?
Подчеркнуто подозрительным тоном я осведомился: «Что это вы, леди, тут замышляете?» Уже не в состоянии больше сдерживать себя, три медсестры и регистраторша прыснули со смеху и зарделись. А Карли до того покраснела, что казалось, на лицо и шею у нее натянуты алые рождественские чулки. К моему удивлению, краска не сошла даже через несколько минут. В замешательстве я наконец, осмелился спросить, в чем причина такого боевого окраса. «А ты не догадываешься, Джейми?» — проговорилась одна из медсестер, вызвав у всей женской компании приступ истерического хохота. Когда я наконец сообразил, в чем дело, то лицо у меня вытянулось от шока, а глаза готовы были выскочить из орбит. Карли попробовала виагру.
Не получая удовлетворения от работы, три медсестры решили провести свое собственное небольшое клиническое исследование. Разумеется, исключительно ради блага науки. К тому моменту им уже множество раз приходилось отказывать пациенткам, просившим выписать им виагру. Но наши добрые леди стали медсестрами из-за своей врожденной склонности помогать людям, поэтому все время отказывать клиентам было им совсем не по душе, да и просто надоело через какое-то время. «А почему, собственно, женщины не могут попробовать виагру? — воскликнула старшая медсестра, вторя миллионам разочарованных женщин по всей Америке. — Она всего лишь усиливает кровоток. Это и нам может помочь» . Коллеги перемигнулись и на скорую руку состряпали план своего исследования. Каждая отправится домой, проглотит маленькую голубую пилюлю (взятую со стеллажа для хранения лекарственных образцов) и затем соблазнит собственного мужа, который в данном случае выступит в роли подопытного кролика. На следующее утро, придя на работу, они надеялись поделиться друг с другом рассказами о лучших оргазмах в своей жизни. Случилось, что я вошел, как раз когда все участницы эксперимента закончили делать сообщения.
И каковы же были результаты этого жестко регламентированного исследования? Абсолютный пшик. Ни одна из трех женщин не испытала никаких особенно ярких эротических ощущений, а тем более незабываемых оргазмов.
По сути дела, только Карли почувствовала какую-то разницу. Теперь она была этакой Тестер Прин[58] нашего времени: ее лицо и шею покрывал яркий румянец — побочный эффект, наблюдавшийся у 9 % пациентов.
Этот случай навел меня на мысль: а ведь женщины — неохваченная золотая жила. Поскольку Управление по санитарному надзору одобрило применение виагры для мужчин, то и планы продаж, которые нам следовало выполнять, основывались исключительно на потенциальных потребностях мужской части населения. А значит, любая пациентка, которая захочет приобрести виагру, — это для нас, откровенно говоря, источник легкой наживы. Неудивительно, что торговые агенты изо всех сил старались найти хотя бы одного врача, который захочет выписывать виагру женщинам. Однако в штаб-квартире Pfizer по этому поводу не испытывали энтузиазма.
Управление по санитарному надзору дало ясно понять руководству Pfizer, что любые — повторяю, любые — попытки торговых агентов продать виагру женщинам будут караться самым суровым образом. Вполне понятно, что в Управлении волновались о возможных злоупотреблениях. Если бы кого-то из нас уличили в малейшем отступлении от дозволенного, то Pfizer немедленно оказалась бы на обочине фармацевтической отрасли. Со стороны правительственного органа это был здравый и эффективный шаг, так как компания, в свою очередь, внушила и нам священный страх перед возможными санкциями.
Исследования воздействия виагры на женский организм уже начались, и Pfizer не была заинтересована портить отношения с управлением. (Как правило, тем компаниям, которые навлекли на себя гнев управления, для вывода на рынок новых препаратов требовалось гораздо больше времени, чем остальным, — совершенно «случайное» явление, разумеется. Тактика запугивания работала железно.) Всем было известно, что правительство платит врачам за то, чтобы они следили за деятельностью торговых агентов фармацевтических компаний и обо всех нарушениях сообщали куда следует. Что касается меня, то я страсть как напугался: очень не хотелось попасть в дурацкое положение и оказаться застуканным шпиками управления за рекламой виагры женщинам.
Первые два месяца после появления виагры в продаже мне удавалось избегать бесед с клиентами на данную запрещенную тему. Как только мне задавали этот вопрос (а происходило это в среднем по пятьдесят раз на дню), я просто отрицательно качал головой и произносил следующее: «Простите, доктор, виагра не одобрена для применения женщинами. Но вот что я вам скажу: Управление по санитарному надзору одобрило чудесный препарат для ваших пациенток — дифлюкан, который быстро избавит их от молочницы!» Хотя я действовал из лучших побуждений, но после одного, на первый взгляд, безобидного разговора с доктором Очаровашкой я больше не смог придерживаться разработанной тактики и вступил на скользкий путь.
Любящий поболтать, хорошо одетый, знающий свое дело бизнесмен, этот уролог никогда не отказывался уделить мне пять минут. Во время рабочих поездок с менеджерами я первым делом направлялся именно к нему, потому что знал: здесь нас обязательно примут. В тот день, когда я впервые явился к нему с Джеки, моей первой начальницей из урологического подразделения, он провел нас в свой личный кабинет. Доктор Очаровашка проявил себя во всей красе: четверть часа он бесстыдно пел Джеки дифирамбы и сражал ее тонкой самоиронией. Надо сказать, до того момента Джеки неоднократно выражала недовольство моими показателями продаж и представляла меня скорее как Вилли Ломана,[59] нежели Дональда Трампа. Однако после нашего визита к доктору Очаровашке она, казалось, была готова избрать меня в Галерею славы торговых агентов. Услышав мой рассказ об этом удивительном превращении, один из моих коллег сказал: «Спасибо вам, доктор Очаровашка!» — тогда и родилось это прозвище.