— Синица, — поправляю я. — Постарайтесь запомнить, пожалуйста.
— Я и запомнил, — склонив голову на бок, как-то странно произносит он. — Я очень хорошо запомнил…
— Сергей Александрович, о чем вы все же хотели поговорить со мной? — решаю прекратить эту бессмысленную перепалку.
— А неважно, — подмигнул он. — Ты все равно, я смотрю, не в духе, чтобы беседы вести…
— Что-то я не уловила момент, когда мы на «ты» перешли… — аж опешила я от такой наглости босса.
— Я — прямо сейчас. И ты не стесняйся, — чуть более низким голосом произносит Волынский, немного подавшись вперед.
— Спасибо, Сергей Александрович! Но я знаю, что такое субординация. И, раз уж у вас ко мне больше вопросов нет пока, я пойду работать.
Не дожидаясь его одобрения, встаю и разворачиваюсь к двери.
— Я провожу, — направляется ко мне и Волынский.
Галантно открывает дверь, за которой вроде случайно рядом оказалась Марго. Дергается теперь, не зная, куда себя деть, глазки бегают… Ну и зрелище! Надо ей подсказать, чтоб не позорилась, а установила уже прослушку в кабинете начальства, что ли…
Но тут меня еще больше поражает реакция Волынского! Едва я ступаю одной ногой за порог, как он, обхватив меня за талию, рывком возвращает в кабинет, захлопнув дверь перед носом любопытной Марго!
— Знаешь, — зажав меня между собой и дверным полотном, произносит, глядя в глаза, — а я бы не позволил тебе остаться на девичьей фамилии, Синичка… — выделяет интонацией последнее слово.
Мне аж дыхание перехватывает. Ощущаю терпкий аромат мужчины, и голова кружится. Похожие нотки я улавливала и два года назад, хотя не уверена, что это точно тот же парфюм. Еле собираюсь с мыслями, чтобы ответить.
— Очень хорошо, что мне не нужно было спрашивать вашего разрешения, когда выходила замуж, — резко сказав, убираю руку Волынского со своей талии, разворачиваюсь и быстро выхожу из кабинета, хлопнув дверью уже перед ним.
* * *
Что это было?!
Одна и та же мысль крутится в голове. Вот уже обед скоро, а я никак не могу успокоиться. Меряю шагами кабинет, бессмысленно перекладывая папки с места на место, пытаясь хоть за что-то зацепиться, чтобы отвлечься. Но пока ничего не получается. Читаю документы и ни слова не понимаю! И, наверно, стоит прекратить эти бессмысленные действия, а то, чувствую, потом буду искать, что и куда переложила…
И что это все-таки было?!
Нет, у меня, конечно, еще после перепалки с Семеном эмоции бурлили, иначе Волынский не смог бы меня вывести, вот уверена! Но ведь он явно пытался меня задеть, вывести на эмоции. Зачем? Почему? Неужели и правда давняя обида? Да ну бред! Даже если предположить, что он привык к всеобщему обожанию женщин, должен же уметь и отказ принимать. В конце концов, я замужем!
Или, может, это я что-то лишнее себе надумала? Но тогда что, черт возьми, он себе позволяет?! Без стыда и смущения хватать меня за талию, зажимать у двери… Еще и практически на глазах у секретаря! А хоть бы и без свидетелей! Я лужицей должна была растечься, потому что на меня напирает мускулистое тело босса? Да разбежалась! И вряд ли я что-то не так поняла. Или как это можно истолковать иначе?
На эмоциях швыряю на стол очередную папку, которая с грохотом слетает на пол. Даже не замечаю сразу, как в этот момент в кабинет постучали.
— Вероника, — слышу голос мужа у себя над головой, когда, присев на корточки, собираю бумаги.
Поднимаю на него глаза. Стоит, топчется у порога, взгляд виноватый, ну точно нашкодивший школьник в кабинете у директора.
— Тебе помочь? — не дожидаясь ответа, подходит, тоже присаживается на корточки и начинает собирать листы.
— Спасибо, — на автомате произношу, мысленно все еще находясь далеко.
Молча собираем все обратно в папку и поднимаемся на ноги.
— Вероника, прости меня, пожалуйста! — глядя мне в глаза, говорит Семен вроде даже искренне. — Я в последнее время веду себя, как идиот. Не знаю, то ли усталость, то ли нервы…
О, да, как ни странно, тут я его могу понять, сама на пределе.
— Навалилось все как-то… — продолжает Семен.
Подступает ближе, берет за руку. А у меня такое странное ощущение, будто кожа не моя, ничего ею не чувствую. Прикосновения мужа, с которым не первый год в браке, какие-то чужие. Дожились. А ведь когда-то было все иначе… Как давно все изменилось? Или мы постепенно становились чужими?