Тварь возвысилась надо мной, а я спрятался под одеяло. Мама сказала, что оно меня защитит, и я верил.
– Зачем вы это делаете, госпожа Леньет? Я же верил вам.
– Ты меня сам впустил к себе в дом, малыш, – ответила тварь голосом моего психолога. – Зачем я это делаю? Я голодна. Это моя природа, и я с огромным удовольствием съем тебя.
Я дрожал, лежа под одеялом, и тварь не трогала меня. Одеяло меня защищало. Зажмурившись и сжавшись в комок, трясся, словно осиновый лист, и ждал, когда госпожа Леньет отступит перед непреодолимой преграды, но вдруг я ощутил чудовищную боль. Чудовище проткнуло одеяло своими когтистыми пальцами и вонзило мне их в мой бок.
Вдруг одеяло слетело с меня, и я увидел тварь. В глазах Леньет не было ни тени сожаления. А одеяло… оно не давало никакой защиты. Меня снова обманули. Одеяло было лишь тряпкой, которую с меня сдернули без малейшего труда.
Чудовище зашипело и впилось в мою грудь, но я уже почти ничего не чувствовал, словно мне ввели обезболивающее. Тут тварь схватила меня одной из своих рук за подбородок и дернула. Я услышал мерзкий звук, и моя голова оторвалась от шеи и, отлетев, упала на пол, сделала оборот, и легла так, что я видел спину чудовища. Не знаю как, но я продолжал видеть и слышать, как госпожа Леньет в своем истинном облике пожирает мое тело, орудуя всеми шестью руками.
Можете мне не верить, но в тот момент мне все еще казалось, что я чувствовал свои руки и ноги. Но спустя пять минут в глазах у меня все померкло, хоть и ненадолго. В какой-то момент я осознал, что стою в углу комнаты и смотрю на происходящее со стороны.
В попытках позвать на помощь, я выбежал из комнаты и прибежал в комнату родителей. Они спокойно спали, я кричал и пытался их разбудить. Тогда я понял, что стал призраком.
Проходя сквозь стены, я вернулся в свою комнату. Чудовище почти закончило свою трапезу, даже голову съело.
– Ты получила, что хотела, тварь, – сказал я ей. Увидев, как ее голова дернулась, я понял, что госпожа Леньет слышит меня. – Будь добра, сгинь отсюда и не трогай моих родителей.
– Ладно уж, – ответила она.
Съев все, она оставила лишь ногу, после чего спряталась вместе с ней в вентиляции и закрыла за собой решетку.
Я же чувствовал спокойствие и сел у окна. И тут я услышал легкую поступь и мяуканье. Повернув голову, я ощутил радость, прямо передо мной стоял мой Донателло. Он запрыгнул ко мне на колени и, свернувшись на них клубочком, начал мурлыкать, а я, поглаживая его, смотрел в окно, и начал видеть их. Монстров. Летающий и ползающих. Но мне было все равно.
Я был мертв.
Проснувшись на утро, моя мама зашла в комнату и увидела кровать, пропитанную кровью, и испачканный ковер. Она закричала так, что я бы умер, если бы мог. Даже папа кричал. Приехала полиция и все решили, что меня убил маньяк, которого я видел в ту ночь, после которой начал ходить к психологу и, к своему несчастью, попал именно к тому, который оказался замаскированным чудовищем.
Но самое обидное то, что я бы остался жив, если бы родители мне поверили. Но взрослые никогда не верят детям, думают, что они все свои проблемы придумывают и они не важны даже на половину по сравнению с проблемами взрослых. А потом, когда находят своих детей мертвыми, хватаются за головы и спрашивают себя, почему не спохватились раньше.
Я не знаю, попаду ли в какой-нибудь Рай, или так и буду бродить призраком по своему дому и сидеть перед окном, но это не показалось мне плохим вариантом будущего.
Когда ты мертв, тебе никто не может причинить вреда. Я больше не боюсь и чувствую блаженное спокойствие, сидя с мурчащим Донателло и смотря, как серые тучки, извергая из себя дождь, неторопливо плывут по небу.
Конец человеческой жизни всегда трагедия, но никто не знает, что будет после. Как по мне, все не так уж и плохо. Единственное, чего мне на тот момент хотелось, это чтобы кто-то остановил убийства. И какова была моя радость, когда я узнал, что такой человек есть.
Оливер «калека» Ситон уже заподозрил неладное и начал расследование в компании со своими друзьями. Кто бы мог подумать, что школьник-инвалид мог выступить против такого зла!
Но это уже было не мое дело.