— Чем могу служить?
— Вас зовут Грегори?
— Да. А с кем я имею честь?
— Крипо.
— Понимаю. Чем могу служить?
Я взглянул на официанта, который нервно переминался с ноги на ногу, с необыкновенным усердием поправлял скатерть, переставлял фужеры, пепельницу, схватил его за плечо и сказал тихо:
— Пошел вон, мошенник.
— Я вам уже не понадоблюсь?
— Нет. Оставь нас одних.
Он ушел. Грегори наклонился еще ниже над столиком — так, что прямо передо мной оказалось его темное, продолговатое, сосредоточенное лицо, сморщил брови — густую полоску сросшихся над выступом носа волос — и снова спросил:
— Слушаю вас! Чем могу служить?
— Я хотел только спросить, что означает слово «Какаду»?
— Это название птицы, а точнее говоря, название одной из разновидностей чубатого попугая.
— Какаду несет яйца?
— Это зависит от условий, в которых живет птица.
— Я орнитолог-любитель, хотел бы купить несколько какаду.
— У нас имеется несколько штук для продажи.
— Ладно, я беру их.
— У нас всего пять штук.
— З н а ч и т, п я т ь?
— Да. П я т ь.
Я взглянул на часы, часы показывали восемь минут пятого — итак, впереди еще пятьдесят две минуты ожидания.
— Поставщик на месте?
— Нет. Но придет с клеткой в н а з н а ч е н н о е в р е м я.
— Все в порядке.
Я встал с места и подал ему руку, он пожал ее с улыбкой, по лицу его видно было, что он почувствовал облегчение.
— Боже мой! Какая у вас горячая рука!
— Я простудился. Плохо себя чувствую.
— У вас, наверно, жар.
— Да.
— Я дам вам аспирину.
— Спасибо. Буду очень обязан.
— Пойдемте отсюда. Вы подождете Монтера в соседней комнате. Там никого нет. Можете запереться, так будет безопаснее.
— Хорошо.
— Я жду вас уже три часа. Монтер спрашивал о вас по телефону. А я не знал, что отвечать.
— Поезд сильно опоздал.
— Так я и подумал.
Мы прошли через зал, потом по длинному, примыкающему к кухне коридору. Грегори вытащил из кармана ключ, открыл дверь и впустил меня в небольшую, довольно мрачную комнату с окрашенными масляной краской в грязно-розовый цвет стенами, с несколькими столиками и с очень узким, выходящим на Вокзальную площадь, окном, которое было зарешечено и к тому же занавешено плотной материей.
— Вы сегодня, вероятно, ничего не ели?
— Не ел.
— У нас сегодня хороший свекольник и колбаса с капустой. Деревенская, домашняя колбаса.
— Мне ужасно хочется пить. Принесите две большие кружки теплого пива.
— С сахаром?
— У вас есть сахар?
— Для вас найдется.
— Отлично. И, пожалуйста, аспирину.
— Вы непременно должны что-нибудь съесть.
— У меня совсем нет аппетита.
— Все равно надо поесть.
— Ладно, пусть будет колбаса, уж очень вы ее хвалите.
— Сейчас подам, только зажгу свет.
— Нет, этого делать не надо.
— Вы предпочитаете сидеть в темноте?
— Да.
— Как угодно.
Я остался один. Комната была хорошо натоплена, я переложил пистолет во внутренний карман пиджака, потом снял пальто, бросил его на стоящий поблизости стул и лишь тут, сев за столик, вытащил пачку «гвоздиков» и закурил — огонек на мгновение осветил комнату, и я увидел, что сижу напротив огромного зеркала в тяжелой позолоченной раме.
Вскоре появился Грегори с подносом. Он молча поставил передо мной тарелку с двойной порцией колбасы, в двух больших кружках дымилось горячее пиво, рядом лежали хлеб, аспирин и ключ от двери.
— На всякий случай советую запереться. Так будет лучше.
— Спасибо. Конечно.
Я проводил его до порога, он еще раз улыбнулся, кивнул мне и направился к кухне, а я вставил в замок ключ и только тогда заметил, что дверь, которая через мгновение должна была отгородить меня от мира, обита цельным куском толстого железа; повернув ключ, я подумал, что в таком бункере можно долго обороняться, револьверная пуля не пробьет покрывавшего эту дверь панциря, высадить ее тоже было немыслимо, так как помимо всего она была укреплена двумя толстыми болтами из кованого железа.
Вернувшись к столику, я выпил залпом кружку пива и принялся за еду. Колбаса, наверно, и в самом деле была отменной, но мне с трудом удалось проглотить несколько кусочков, да и те сразу же вызвали тошноту, обильно приправленный шкварками картофель тоже внушал отвращение, тогда я взялся за капусту и в конце концов ограничился ею. Покончив с едой, я отодвинул тарелку как можно дальше, от запаха колбасы и сала с поджаренным луком меня чуть не рвало, я схватил вторую кружку пива и запил им две таблетки аспирина.