Так, кажется, я его обидела. Впрочем, Юпитер, ты сердишься, а значит, ты не прав, как сказал кто-то страшно древний.
- Двадцать шесть, - отчаянно попытался спасти ситуацию Артем. – Я сейчас визуализирую, Нэрой Римарович.
Что-то меня уже бесят постоянно повторяемые имя-отчество некроманта!
- Давай, - согласился обладатель имени-отчества. Моего согласия никто не спросил. Хотя, на кой черт оно кому-то сдалось?
Артем красиво, как балетный танцор вскинул руки над головой. Вокруг кистей снова разлилось розовое сияние.
- Только молча, - приказал Нэрой.
- А то я шпиЁнски записываю, - не удержалась я.
- Нет, чтоб тебя! - Обозлился, аж зарычал некромант. - Произносить заклинания вслух это как на костыль опираться! А Первецкому опираться на него незачем, хоть он и норовит. Да-да, а ты как думал? Я оглох и твоего бормотания не слышал, пока ты сумму излучений считал?
Артем стиснул зубы. Видимо, чтобы ни слова не проронить. Свечение дрогнуло, заколыхалось, но вскоре восстановилось и выровнялось.
- Молодец, так держать, - в голосе Нэроя на секунду проступили те же преувеличенно-хвалительные интонации, что бесили меня. Я отвернулась так, чтобы видеть студента, но исключить препода из поля зрения.
И там было на что посмотреть! Не в плане внешности Артема, нет. В недавно пролившийся «дождь из мужиков» он, не вписывался, хоть и был весьма недурен собой. Сейчас завораживало не это. Я впервые видела магию как… как механизм, что ли. Все что делал Нэрой выглядело простым и будничным. Стулья двигались по щелчку пальцев, фоерштерн – его странное оружие-орудие – появлялся и исчезал словно по мановению волшебной палочки. Но тогда-то я не видела ни мановения, ни щелчка! Разве что уборку с применением колдовства, но и тогда действия Нэроя при всей красоте казались рутинными. Сейчас же все было не так.
Артем плел пылающими пальцами сложные узоры из невидимых воздушных нитей. Иногда розовое свечение позволяло на миг увидеть эти узоры. Он то и дело пытался что-то сказать, но с явным усилием заставлял себя перестать шевелить губами.
И в какой-то миг – я заморгала! – стазисная сфера с заключенным в ней домовым словно разделилась на два слоя. А верхний слой – еще разделился, но не на слои и не на половинки, а на разные многоцветные спектры. Цветовая гамма самой сферы стала более холодной, желтый цвет качнулся в сторону лаймового, фиолетовый и синий тона потемнели.
Артем тяжело выдохнул. Пот с него уже лился ручейками. Парень сделал такое движение кистью, словно собачий поводок на нее намотал. И потянул за поводок.
Из сферы выплыло бесформенное и тоже сияющее пятно. Жетый! Красный! Розовый! Внезапно – коричневый от рыжеватой терракоты до глубокого черного шоколада… Ничего себе!
Я на секунду отвела глаза и краем зрения уловила пальцы Нэроя, вцепившиеся мне в плечо. Костяшки побелевшие, ногти едва ли не пропарывают мой полупризрачный кожный покров. Ощущение сжатия тут же докатилось до мозга. Я охнула.
- Не ищи подвоха, Оля, - прошептал некромант мне на ухо, и вдоль позвоночника пробежали щекочущие, будоражащие мурашки. – Нет в моих действиях двойного дна, - и следом за мурашками прошла волна мягкого тепла, - кроме самого банального… Я хочу, чтобы ты осталась здесь, со мной. Влилась в мой мир, полюбила его, нашла в нем место для себя и своей дочки. Я чарую тебя, завлекаю, затягиваю, всего лишь чтобы ты захотела остаться со мной.
И тут я поняла, что у меня на щеках мокро. Потому что в глазах мокро…
- Я хотел бы остаться с тобой… просто остаться с тобой, - тихонько пропела я. – Но высокая в небе звезда зовет меня в путь…
И это, в общем-то, было правдой.
- Что? – Нэрой рывком развернул меня и взглядом как двойной иглой впился в мои глаза. – Что ты сейчас говоришь? Какая еще звезда?!
- Э-э… это песня такая, - промямлила я, растерявшись не столько от рывка, сколько от ужаса, искрой вспыхнувшего на острие его взгляда. – Ты что? Группа крови на рукаве, ну же… Просто обычно цитируют другие строки…
- Ф-фух, а я было подумал…
Не знаю, что он там подумал. Не успел сказать, потому что Артем вдруг осел на пол на подкосившихся ногах.
- Получилось, - осипшим, но довольным голосом возвестил он.
На невидимом «поводке» все еще болталось красно-желто-коричневое переливающееся пятно. В другой руке Первецкий держал абсолютно прозрачную склянку с точно таким же пятном, заключенным внутрь. Так вот ты какой, слепок ауры! Клякса-кляксой, разве что красивая.
- Излучение сосуда близится к абсолютной единице, поэтому… - он не договорил и устало махнул рукой.
- Отлично, Первецкий, не урони только! - Нэрой выпустил меня, будто бы с сожалением. Показалось мне, или пальцы его, в самом деле, чуточку дрожали?