- Кстати, я думал, что ты стейк не осилишь, - сказал он вдруг.
- Я бы даже повторила, - почти серьезно ответила я, - но я понимаю, что это нервное. Ты не отвлекайся…
- Есть такое, - покорно отозвался маг, - и зелье, и заклинание, и ритуал, вернее, комбинация всего этого…
- Как в той снежинке? – вспомнила я.
- Как в магии вообще, - очень серьезно поправил меня Нэрой. – Это потрясающе интересно, здесь есть некий… научный вызов. Проблема только в том, что это очень опасно и очень незаконно.
- Но ты не говоришь «нет», - догадалась я.
- Именно так. Уж не знаю, что это. Чувство благодарности за спасение моей жизни, или научный интерес. Но… Нет, погоди, «да» я тоже не говорю. Мне надо подумать. Сколько времени ты хочешь пробыть мертвой?
От этого простого вопроса у меня мороз по коже пробежал.
- Н-ну… наверное, пару часов. Возможно, три-четыре. Мне тоже надо подумать… ох, вот смотри. Дану я увезу к моим родителям. Мне надо, чтобы Рэм осознал, что меня нет, что я умерла. Не знаю, что он будет чувствовать, честно. Горе? Грусть? Печаль? Или просто обозлится, что Данку придется самому в садик водить… Но все равно ему надо будет прийти в себя, так сказать, «над телом». Потом полагается вызвать скорую, полицию. Это не очень долго, но все равно счет на часы. Но я не хочу, чтобы он успел позвонить моей маме. У папы сердце больное. Да и Данку незачем пугать. В общем, никак не больше четырех часов. Я Рэма знаю, раньше он просто не сможет позвонить, рассказать. Ну, такой он человек.
Нэрой вдруг натянул рукава свитера себе почти до кончиков пальцев, словно ему холодно стало. Дурацкий жест, какой-то детский.
- Оля… Олеандра, а тебя не смущает жестокость этого поступка? – спросил вдруг он. – Я помню, что тебе не психолог нужен, а некромант. Но все же…
- Меня смущает постоянное погружение в пучину отчаяния, - резче чем хотелось бы, ответила я. – Гнойники вскрывать тоже противно и больно. А куда деваться?
- Ну, знаешь ли… - Нэрой развел руками, но толковых аргументов не нашел и спросил вдруг совсем о другом: - Твое полное имя Олеандра. Но так принято называть девочек в ведьмовских семействах, где не-ведьмы поколениями не рождаются, а осознают себя чуть ли не в пять лет. Почему такое имя?
- Моя пра-пра—блаблабла-прабабка была ведьмой, - нехотя ответила я. – Но в нашей семье такая была одна и очень давно.
Я хотела добавить «по меркам людей», но не стала. Это же очевидно.
- Тебя назвали в честь нее? – продолжал допытываться некромант.
- Нет, ее звали Шарушка. Это такое прозвище, а полностью Александра. Она же родилась в обычной человеческой семье, никто никаких ведьм там не ждал. Зато потом все очень надеялись, что в генах потомков ведьмовство проснется. Но не вышло. Ее дочь была просто человеком без суб-расы. И так далее. Потом маги-ученые научились определять вероятность осознания, и оказалось, что у всей нашей семьи высокая. А толку? Ни одного осознания. Только красивые имена. На всякий случай. Но бывает по-разному. У моей подруги Алиены в предках пара магов затесалась, а она в двадцать один осознала себя ведьмой.
- Понятно, - красивое, немного хищное лицо Нэроя смягчилось. Голос зазвучал задумчиво: - И вот, ты живешь с ведьмачьим именем и ощущением, что всем кроме тебя в детстве дали инструкцию по применению этого мира, да? Где чье место, как стать взрослым, как общаться с другими взрослыми… Всем объяснили какое-то важное правило, а тебе – нет. И вот, ты живешь… и все время слышишь, что ты инфантильная, странная, с приветом…
- Ну, я все же фотограф… нам положено быть слегка странными, как художникам. Но в остальном ты прав. Но к чему ты?
- Да так, ни к чему. Никогда раньше не встречал потенциальных ведьм такого возраста. Тебе же больше тридцати?
- Даже больше тридцати пяти…
- Ого, ни за что бы не подумал. Психологически тебе, готов поклясться, едва ли двадцать. Ну, ладно, с учетом образования, наличия ребенка… чуть за двадцать. Тогда понятно, откуда такие дикие идеи. «Я умру, пусть поймет, что потерял». Самое странное, что это может сработать. Если, конечно…
- То есть, ты согласен?
- Не совсем. Оля, я должен это обдумать. Я-то не инфантильная потенциальная ведьма. Я вижу все слабые стороны твоего э-эээ… плана. И возможные технические провалы.
- Но в общем и целом ты… Эй, вот ты пакость, а ну кыш!!!
Я заорала, потому что к тарелке с морепродуктами сбоку подбирался не кто иной как драббе. Причем, нацеливался, кажется, не на остатки креветок, а на мою руку. Я как раз вилку взяла, да приготовилась загарпунить морского гадика. Ну уж нет, хватит с меня кусачих вредных дракошек, откуда бы они тут ни взялись. Я смахнула драббе прочь на стекло пола. Он не успел расправить крылышки и шлепнулся со знакомым мне сердитым «Пхшшшааа!». Мне стало противно, будто лысую толстую чешуйчатую крысу полапала. И немного страшно – а ну как в атаку кинется? Не помня себя от этих чувств, я схватила первое, что попалось под руку, а именно мой полулитровый стакан с остывшим чаем, и плеснула в зверька. Тот обиженно заклекотал, снова зашипел, взметнулся на высоту почти моего роста, но, видимо, заценил разницу наших габаритов и серьезность моих намерений. Потому что вместо атаки кинулся в отступление. Ну, да, мокрые крылья полету не помеха, если они бесперые.