Возможно, если бы с нашим миром произошла беда, то воспоминания его обитателей разделились бы на «до» и «после»… но никакой явной беды – катастрофы, или там, катаклизма – не было. Просто однажды – я была чуть старше Данки - после ноября не наступил декабрь. А потом не пришла весна. Осень, соответственно, тоже не пришла. И снова, и снова… Наша цивилизация не оказалась на грани гибели лишь потому, что вовремя спохватилась. Мы очень быстро перестроились – приэкваториальная полоса, где сохранилось кое-какое лето, стала «кормушкой». Евразия и Северная Америка подтянули промышленность. Жизнь изменилась так быстро и безболезненно, что большинство из нас, простых обывателей ничего не заметили. Раз-два и научились жить по-новому. Ну, как по-новому… просто начало зимы теперь почти не заканчивалось. Чтобы не допустить массовых депрессий, правительства напридумывали целую кучу новых праздников – каждый месяц по поводу-другому для парадов, гуляний, фейерверков. Счастливые лица, яркие куртки, пушистые шубки, море фоточек в Инстаграме и прочих соцсетях. Красота, что и говорить.
Я дала пинка ни в чем, в общем-то, не повинной штуковине – комку мерзлой земли. Перестаралась – та пролетела как шайба при хорошей передаче, почти под ноги Данке. Дочка развернулась и лихо вернула мне снаряд.
- Я хочу с тобой фоткать рассвет, - звонко сообщила она. – Он самый красивый в день. То есть… ну…
Я хотела сказать, что поняла, но в носу защипало, и я им шмыгнула. Надеюсь, Даниэлка решила, что это насморк.
Рассвет окрашивал наш потускневший мир в те, давно забытые цвета. Я фотографировала его и пейзажи в освещении зари. Создавала иллюзию, что все как раньше, и… в воздухе не висит ощущение мертвечины.
- Ой, Мишка, - Данка развернулась на рифленой подошве ботинка и показала рукой в сторону выхода из парка.
- Какой еще Мишка? – удивилась я. В такую рань народ разве что собак выгуливает. И вряд ли среди этого народа встречаются дочкины приятели. Скорее уж их родители.
- Да вон, смотри! – Данка уже мчалась в сторону выхода. Единственное человеческое (и вообще единственное живое) существо на пустой аллее, переходящей в дорогу у самых ворот.
Ах, вон оно что…
Данка остановилась возле нелепого сооружения, немного выше и втрое шире меня. Оно вполне сгодилось бы для Нового года, но выглядело так, будто его позабыли в парке после позапрошлогодних празднеств. Представьте себе фигуру игрушечного медвежонка, полностью сделанную из мишуры. То есть, конечно же, из проволоки. Но каждая проволочина его каркаса была плотно обмотана мохнатой новогодней «блестяшкой». Полый изнутри медведь казался собранным из бабушкиных клубков. Если представить эдакую уехавшую разумом бабушку с вязанием из красно-сине-золотой мишуры.
Внутренняя пустота медведя и подвела. Не его первого, конечно. Бедняга завалился набок под порывом ветра. Видимо его плохо закрепили. Сейчас Даниэлка прыгала рядом, пытаясь вернуть медведя в вертикальное положение. Ей не удавалось даже сдвинуть несчастного. Медведь был слишком тяжелым для шестилетки, несмотря на то, что полый. Кстати, не просто полый, но еще и с отверстием в том месте, которое никто не мог увидеть, пока он сидел, как полагается. Видимо, в норме бытия медведя опрокидывали, чтобы через это самое отверстие забираться внутрь него и исправлять какие-либо неполадки.
- Ма-ам, я сама не могу-у, - протянула Данка. Она стояла «на пороге» отверстия в медведевом днище, макушкой не доставая до верхнего края. Эдакая Алиса у входа в карнавальную кроличью нору. Только моя малявка внутрь не собиралась, а теребила края «норы». Безрезультатно, само собой.
- Ну, давай, помогу, - я, конечно, та еще мать-ехидна, но долго смотреть, как родная дочка пупок надрывает, я все же не в силах.
Помогла на свою голову… и Данкину. И даже мишкину. Как только я взялась за край поваленной скульптуры, как налетел ветер.
Налетел не вовремя – так внезапно замолкает музыка на вечеринке, специально, чтобы все слышали твое неловко-звонкое «отстой, а не тусовка». И сейчас я бы предпочла вот такую лажу той, что началась.
Порыв ветра – как нарочно целился – пришелся аккурат в медведя. Да как! Мишурная скульптура сработала то ли как парус, то ли как парашют. То вовсе ли как санки… Нас понесло по обледенелому асфальту, померзшей траве, с огромной скоростью. Ну, как огромной… для перелета к экватору точно не сгодится, но когда мама и дочка катятся вперед и вниз, уцепившись на поваленную парковую недоскульптуру – больше, чем достаточно.
В ушах свистело, шапка слетела, может, в капюшон, а может и к чертовой бабушке. Уши тут же замерзли, только ведь не отцепишься, чтобы потереть их. Отцепись-попробуй! Так грюкнешься, что до смерти вспоминать будешь.