Но она вернулась, и я предложил ей пойти в кино. Она удивилась: «Сейчас, что ли? Днем?» Я ответил: «Да, днем, но зато, когда выйдем из кинотеатра, уже будет вечер». Тогда она произнесла с усмешкой: «Ну да, ты же еще малолетка, тебе вечером нельзя, мама не пускает». Я воскликнул: «Да нет же! Ты думаешь, после кино мы сразу пойдем по домам? Ошибаешься! Мы будем гулять весь вечер!»
Она засмеялась. И тут из аллеи первых пятилеток вышел парень, которого я узнал сразу — это он перебил руку метательнице диска. Он направился к нам, и я насторожился, подумал: может быть, он решил наконец подраться со мной.
Но он подошел к Майе и ударил ее по плечу. Сказал: «Привет». Майя ответила: «Привет». Тогда он сказал: «На пару слов». И отвел ее в сторону, стал что-то рассказывать.
Я думал, он расскажет, что надо, и уйдет. Поэтому сначала стоял на месте и ждал. Но они все разговаривали и разговаривали. Майя время от времени смеялась. Тогда я стал прогуливаться взад-вперед. Но тут к ним подошел еще один парень.
Я ушел в аллею тружеников сельского хозяйства. На боку у меня болтался фотоаппарат, но фотографировать было нечего. Все выглядело неинтересным и мрачным, как передержанный снимок.
Когда я вернулся, их было уже четверо. Все они наперебой что-то рассказывали друг другу. А Майя стояла ко мне спиной.
Она даже не видела, как я ушел. Может быть, она потом искала меня, а может, и нет. Вряд ли, конечно. Она во мне разочаровалась.
Я стал бродить по городу. Пробродил весь день и весь вечер. А потом пошел в кино. На последний сеанс. Фильм был о войне. Там был один герой, который каждый раз, как появлялся, говорил: «Приветик. А вот и я!» Однажды его послали ночью в разведку. Он впрыгнул в окно избы, где пьянствовали немецкие офицеры, и сказал: «Приветик! А вот и я!» И перестрелял их всех из автомата.
Домой я вернулся ровно в час ночи. Как и обещал бабушке.
4
Они долго думали, куда меня деть. Наконец Кирилл Васильевич сказал: «Я могу устроить Сережу корректором». Все вспомнили, что я почти никогда не делаю орфографических ошибок. Бабушка закричала: «Именно корректором! Ах, как я рада за Сережу! Это его призвание!»
Я действительно пишу очень грамотно, хотя правила знаю плохо. Дело в зрительной памяти. Если я увижу какое-нибудь слово написанным, оно у меня в мозгу как бы фотографируется. И я всегда уже пишу его правильно. У меня глаза, как фотоаппарат.
Когда меня спрашивают, как написать какое-нибудь слово — вместе или отдельно, через «о» или через «а», — я отвечаю: не знаю, надо попробовать. У меня такой метод: я пишу это слово дважды — оба варианта обязательно печатными буквами. И тут же безошибочно указываю: писать надо рот так. Все смеются моему методу, но он действует безотказно. На неправильно написанное слово мне неприятно смотреть. Я не умом, а взглядом грамотный.
Папа сказал: «Корректором так корректором. Лишь бы не шатался без дела». И уехал доигрывать свои гастроли. На прощание погрозил мне сначала пальцем, а потом кулаком.
На следующий день мы встретились с Кириллом Васильевичем возле редакции. Долго шли путаными коридорами, наконец он втолкнул меня в маленькую комнату и сказал: «Ольга Павловна, вот юноша, о котором я вам говорил». И ушел.
Ольга Павловна оказалась пожилой женщиной очень маленького роста, с каким-то недопроявленным цветом лица. Своим поведением она удивила меня с первой же минуты. Подошла ко мне и стала смотреть с восторгом. Так мы стояли некоторое время и молчали. Наконец, оглядев меня, она воскликнула: «Это чудесно!» — с таким видом, будто она портниха и очень долго шила мне костюм, и пот, слава богу, наконец сшила, надела на меня и не может сдержать восхищения своей работой.
«Это чудесно, что вы так удачно начинаете свою жизнь! — сказала она. — Вам очень повезло, что вас сразу надоумили стать корректором».
Потом усадила меня на стул, села напротив и стала рассказывать, какой долгий путь исканий и ошибок пришлось пройти ей. Она работала учительницей, управдомом, даже бухгалтером, перепробовала еще много разных профессий, пока наконец не стала корректором. «И все же я нашла свое призвание и вот уже двадцать лет работаю здесь, — сказала она. — Я уверена, и вы полюбите эту профессию. Кирилл Васильевич говорил, что у вас абсолютный слух на слово, это очень важно, я рада за вас. Как замечательно, что вы сразу нашли свой путь и вам не пришлось искать и распыляться».