Подавив разочарованный возглас, который мог бы только возбудить ее любопытство, он вместо этого сухо продолжил:
— Поверь мне, я не горю желанием делить передышку с человеком, который пронзил меня смертельным клинком, поэтому я более чем счастлив держаться на расстоянии от всех и каждого мстительного принца так долго, как только возможно.
Он говорил, надеясь, что она услышит правду в его словах, поскольку они были правдой, и не почувствует ничего сверх того, что он сказал.
Однако ему следовало быть немного осторожнее при выборе ответа, учитывая, как сильно она вздрогнула при напоминании о том, что Эйвен сделал с ним. Даже сейчас, спустя почти год после битвы при Грейвеле, воспоминания все еще причиняли ей боль. Это было ясно видно по ее чертам и затаилось глубоко в ее внезапно ставших затравленными глазах.
— Котенок, — пробормотал он, и в его голосе прозвучало извинение — за то, что он сказал, но также и за то, что произошло. Он никогда не хотел бросать ее, даже если всегда знал, что это произойдет, так или иначе. Он не жалел об этом, никогда не пожалеет, не тогда, когда его действия спасли ей жизнь. Но он всегда будет ненавидеть то, что ему пришлось оставить ее одну. Его единственным утешением было осознание того, что она не была совсем одинока, как и сейчас. У нее все еще были друзья, семья. И особенно Кайден, который всегда был рядом с ней, в большей степени, чем Нийкс мог… или хотел, если уж на то пошло. Но все же, видя боль в глазах Алекс при одном упоминании о его смерти…
— Я в порядке, — сказала она слегка дрожащим голосом, прежде чем сделала глубокий вдох и выпрямилась. — Обещаю. Просто… иногда это все еще тяжело. — Она попыталась изобразить неуверенную улыбку, которая, как он знал, предназначалась только ему. — Рискуя раздуть твое и без того непомерное эго, скажу, что правда в том, что в моем сердце есть дыра в форме Нийкса, и она никогда полностью не заживет. — Она обхватила пальцами его руку, ее улыбка погасла, когда она тихо добавила: — И я бы этого не хотела.
Нийксу пришлось проглотить ком в горле от глубины чувств, прозвучавших в ее словах, поскольку она была не единственной, чье сердце было ранено в тот день, когда клинок Эйвена пронзил его грудь, хотя его рана выходила за рамки фигурального. Но, несмотря на это, он заставил себя скорчить комичную мину и пробормотал самым сухим тоном, каким только мог:
— Звезды, я и забыл, какой драматичной ты можешь быть.
Его слова возымели желаемый эффект, вызвав у нее неделикатное фырканье.
— И не заставляй меня говорить о твоем чрезмерном проявлении эмоций, — продолжил Нийкс, решив прогнать тени из ее глаз. — Я не знаю, как Кайден это переносит. Бедняга заслуживает трофея. Нет, всех трофеев.
Алекс хихикнула.
— Он «терпит это», потому что любит меня. — Она снова ткнула Нийкса в ребра. — И ты тоже.
— Черт, — сказал Нийкс, снова скривившись, на этот раз от отвращения. — Любовь — это валюта, которую ценят только дураки. Отчаянные дураки.
— Тогда ты дурак, — сказала Алекс и улыбнулась, ее лицо озарилось весельем — именно такой взгляд он и надеялся увидеть. — Признай это. Ты самый отчаянный дурак из всех.
— Я ни разу в жизни не был в отчаянии, — сказал ей Нийкс, одергивая пиджак и властно фыркнув. — И, кроме того, я с трудом тебя переношу. Ударение на слове «с трудом».
Он мысленно услышал ответ Алекс, а также ее смех:
«Врунишка, врунишка, красные штанишки».
— Буду благодарен, если ты не будешь думать о моих штанишках, котенок, — парировал он, прежде чем ухмыльнуться и добавить: — Не усложняй ситуацию.
На этот раз ее смех был слышен, в глазах плясали огоньки, все тени исчезли.
Но затем она посерьезнела.
— Серьезно, Нийкс, как ты здесь оказался? И почему ты здесь? Не то чтобы я не рада тебя видеть… конечно, рада. Конечно, — повторила она с ударением, и удивление, которое чувствовала, отразилось на лице. — Это просто… думаю, должна быть какая-то причина?