— Хорошо, — сказала она, видя его капитуляцию. — Нам нужно сделать это быстро… чудо, что он все еще жив, а лечение требует некоторого времени, чтобы подействовать.
— Как скоро… — голос Эйвена слегка охрип, и он нахмурился, прежде чем откашляться и попробовать снова. — Как скоро боль утихнет?
Он спрашивал ради себя.
Конечно.
Целительница Раэллин пожала плечами.
— Не могу сказать. Это могут быть минуты. А могут и часы. Мы узнаем больше, как только он вылечится, так как сможем увидеть видимые признаки того, что действие Ноксворта ослабевает. Но имейте в виду: я никогда раньше не сталкивалась с таким запущенным случаем и никогда не применяла эти методы лечения к людям с кровью бессмертных. Я не могу с уверенностью сказать, что произойдет.
— Полагаю, если мы ничего не предпримем, то он умрет? — заявил Эйвен, подавляя внутреннюю панику.
— Честно говоря, я понятия не имею, как он еще не умер, — прямо ответила Раэллин.
— В таком случае, — сказал Эйвен, придвигаясь ближе к Нийксу, — слабая надежда на выживание лучше, чем гарантированная смерть. — Он указал подбородком на лекарство, которое она держала. — Делай.
— Боль начнется быстро, — предупредила Раэллин. — Будь готов.
Эйвен коротко кивнул, затем оглядел Нийкса, обдумывая, как лучше его обуздать. Учитывая его жалкое состояние, казалось невозможным, что он сможет оказать сопротивление, о котором говорила Раэллин, но Эйвен знал, что лучше не рисковать. Стиснув зубы от необходимости прикоснуться к предателю во второй раз за день, Эйвен прижал Нийкса к кровати за плечи, прежде чем показать целительнице, что Нийкс в полной безопасности, насколько это возможно.
Без дальнейших промедлений Раэллин открыла Нийксу рот и вылила содержимое флакона лимонно-зеленого цвета внутрь, затем помассировала горло с синими прожилками, чтобы заставить проглотить.
Малейшая искра жизни забрезжила в Нийксе, когда он закашлялся и отплевался от жидкости, стекавшей ему в горло, но в остальном он не подавал никаких признаков беспокойства.
До тех пор…
Глаза Нийкса распахнулись, с его губ сорвался болезненный вздох, когда он попытался выпрямиться. Эйвен едва не выпустил его, пытаясь удержать внезапно задергавшегося меярина, не ожидая такой быстрой — или жестокой — реакции, даже несмотря на предупреждения Раэллин. Но Эйвен держался стойко, надавив еще сильнее, когда целительница заменила свой пустой пузырек на контейнер с апельсиновой пастой и намазала ей пальцы…
И воткнула их прямо в колотую рану.
Крик Нийкса был достаточно громким, чтобы пронзить барабанные перепонки.
Внутренности Эйвена скрутило, и он с трудом проглотил желчь, не только от того, что увидел, как пальцы целительницы двигаются в ране Нийкса, размазывая пасту, но и от боли, пронзившей его собственное тело. Ему казалось, что кровь бурлит у него внутри, кипит внутри него, и в животе… звезды, в животе. Все было так, как и говорила Раэллин: тысяча отравленных кинжалов пронзили его одновременно.
И Эйвен знал, что то, что испытывает Нийкс, должно быть, еще хуже.
— Почти закончила, — пробормотала Раэллин, хотя Эйвен не был уверен, кого она больше пыталась утешить. Он сосредоточился только на том, чтобы подавить желание блевать или потерять сознание — или и то, и другое — и использовал все свои оставшиеся силы, чтобы удержать Нийкса, в то время как тот отчаянно сопротивлялся и кричал, кричал, кричал от мучений, сжигавших его изнутри. Сжигавших их обоих.
Раэллин отошла от кровати, и через несколько секунд камин с ревом ожил, наполнив комнату фиолетовым светом. Эйвен был настолько ошеломлен тем, что продолжал удерживать Нийкс и подавлять собственную агонию, что не сразу понял ее намерения. Но затем он увидел лезвие в ее руке, кончик которого пылал от жара фиолетового пламени, и в следующее мгновение…
Нийкс и Эйвен вскрикнули, когда целительница прижала плоский край своего обжигающего лезвия к ране, прижигая плоть поверх оранжевой мази.
— Звезды! — прохрипел Нийкс. Или, может быть, это был Эйвен. Или они оба, вместе взятые.
— Самое худшее уже позади, — заявила целительница Раэллин, с удовлетворением глядя на обожженную рану. — Все, что нам остается делать, это ждать.
Эйвену никогда в жизни не было так больно. Он весь дрожал, его тело было покрыто потом, и он видел, что Нийксу было еще хуже, они вдвоем сражались вместе благодаря проклятым узам, связывавшим их вместе.