«В этом саду обитает более трех тысяч различных видов бабочек — настоящих, а не метафорических», сказал мастер Инг. «Ваша задача — зарисовать как можно больше из них до моего возвращения».
Джордан моргнул, глядя на него. Затем моргнул еще раз.
— Вы хотите, чтобы я порисовал? Так что это похоже на… урок рисования?
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», — поправил Инг. «Дыши. Медитируй. Обрати внимание на пространство вокруг. Все это время вы должны оставаться на своем месте… вы не можете отправиться на поиски бабочек; вы должны подождать, пока они сами прилетят к вам. Это потребует спокойствия, терпения и многих других качеств, которые, как вы утверждаете, уже развились в вас».
На этот раз Джордан был уверен, что услышал веселье в голосе Инга.
«Я вернусь позже», сказал наставник, поднимаясь на ноги. «И помните, вы не должны покидать это место».
Мастер Инг неторопливо удалился, исчезнув в густой растительности. Джордан некоторое время смотрел ему вслед, затем покачал головой и открыл альбом для рисования. Как и на уроках этикета у госпожи Альмы, он не был уверен, что рисование насекомых поможет ему заслужить благословение короля и королевы, но и не собирался сдаваться, когда на карту было поставлено так много. И это задание, по крайней мере, было простым, хотя и скучным.
Джордан не был искусным художником, но и не был ужасным, поэтому он быстро нарисовал первых нескольких бабочек, которые пролетели мимо — одну сине-черную, следующую оранжевую, а затем и других в различных оттенках красного, фиолетового и зеленого. К тому времени, как Джордан расправился с пятой бабочкой, на этот раз мерцающей золотистым цветом, которая сидела на соседнем листе, у него потекло из носа. Через несколько минут он чихнул, отчего бабочки вокруг него разлетелись в разные стороны.
Вздохнув, Джордан подождал, пока они вернутся, и продолжил рисовать. Температура становилась все выше, и пот неприятно струился по спине. Но, кроме как раздеться, он ничего не мог поделать, поэтому заставил себя не обращать внимания на растущее тепло.
Он снова чихнул, снова распугав бабочек… на этот раз досадно, потому что несколько ранее невиданных видов только что приземлились перед ним.
И снова он ждал их возвращения, стряхивая комаров с кожи. Несмотря на жару, часть его была благодарна, что длинная одежда не позволяла им высосать всю кровь из его тела.
Еще один чих, и снова разлетелись бабочки, и Джордан начал понимать, что у него, возможно, проблема. В саду явно было что-то, что его раздражало, какой-то аллерген, о котором он не подозревал, что делало его задачу более сложной, чем он предполагал вначале. Вместе с комарами и жарой, чем дольше он оставался неподвижным, тем сильнее сводило судорогой конечности, а растущий голод начал терзать его изнутри, заставляя пожалеть, что он не съел пирожное, предложенное королевой, — все это означало, что Джордан быстро становился несчастным.
Но он также понимал, что в этом и был смысл.
«Я хочу, чтобы ты ухаживал за своим внутренним садом», — сказал Инг.
Задача заключалась не в том, чтобы понять, насколько Джордан искусен в искусстве, а в том, чтобы понять, как он поведет себя, когда жизнь станет неуютной.
Что ж, Инг не знал, как Джордан рос — и с кем — а, следовательно, парень знал все о неудобстве, во всех его проявлениях. Инг также не знал, через что прошел Джордан, пока на него претендовал Эйвен, и что ему потребовалось, чтобы прийти в себя. Джордан все еще носил на себе ментальные и эмоциональные шрамы от того испытания, и они всегда будут с ним, но они были отметиной его прошлого, не более того. Доказательство внутренней борьбы, которую он вел… и выиграл.
Джордан не солгал, когда сказал мастеру Ину, что его мысленный сад ухожен. Хотя он никогда раньше не использовал эти слова для описания происходящего — и не стал бы использовать в будущем, если бы у него был выбор, — за свою короткую жизнь он пережил достаточно, чтобы стать сильнее многих других людей его возраста. И поэтому он не роптал, когда жара, казалось, усиливалась, когда все больше кусачих насекомых прилетало полакомиться его мясом, когда его конечности продолжали сводить судороги, когда голод превратился в физическую боль в животе, и когда он продолжал чихать, чихать и чихать, а его аллергия неуклонно усиливалась.
К тому времени, когда мастер Инг вернулся несколько часов спустя, Джордан, несомненно, чувствовал себя ужасно, и ему удалось нарисовать лишь несколько десятков бабочек из-за слишком частого чихания. Но он не сдвинулся с места. Он не сдался и никогда не сдастся. Не тогда, когда речь шла о Д.К. и их будущем.