Через четыре года после возвращения Малекита лето выдалось долгое и сухое. Армия Нагарита стояла лагерем на берегу реки Илиентат, отделяющей Крейс от Авелорна, и нацеливалась снова ударить по Котику. Тиранок был под властью друкаев, оборонительные сооружения которого заметно улучшились при правлении Короля-Чародея. Каледор собирал армию в Сафери, надеясь заманить Короля-Чародея в княжество магов, а сам был готов плыть через Внутреннее море к Авелорну — ударить в тыл наступлению Малекита. Целое лето обе армии стояли лагерем, разделенные всего лишь десятью дневными переходами, целое лето ни Король-Чародей, ни Король-Феникс не спешили показывать свои истинные намерения.
Как было согласовано в договоре между Каледором и его князьями, Корадрель ушел из Крейса, когда друкаи начали свое последнее нападение. Ни одному князю не было позволено остаться в стране, и того меньше — вступать в бой или, что было бы еще хуже, попадать в плен и быть обращенным против своих союзников. Хотя многие из теперешних князей Ултуана никогда не думали править княжествами, под началом Каледора они создали тесный союз, и мелкие соперничества прошлого были забыты, оттесненные общей угрозой наггароттов.
В этот жаркий день король отдыхал один у себя в шатре, пригласив к обеду своего крейсийского родича. Всадники на драконах патрулировали северные пределы Сафери, готовые передать весть о любом движении противника, и Король-Феникс был доволен, что все идет, как он и задумывал. Однако сознавая опасность самоуспокоенности, он все утро пересматривал диспозицию своих сил, но не нашел слабостей, которыми мог бы воспользоваться Король-Чародей.
Летний жар и долгое противоборство с Малекитом сказались на выносливости Каледора. Сняв доспехи, он дремал на троне, одетый лишь в просторную белую мантию, вышитую языками пламени Азуриана.
Краем сознания он воспринимал выкрики командиров, проводивших учения в центре лагеря.
Послышалось звяканье тарелок и кубков — слуги готовили в соседнем помещении вечернюю трапезу.
Все еще не до конца проснувшись, Король-Феникс поднялся, когда в шатер вошел Корадрель с несколькими крейсийскими князьями.
Слуги принесли на подносах кувшины вина и кубки, хотя для себя Каледор велел подать воду, боясь, что иначе от жажды выпьет слишком много.
Собравшиеся приступили к пиру, состоящему из самой изысканной еды, которую мог предложить Сафери. Каледор мало принимал участия в праздном разговоре, вполне довольный, что крейсийцы развлекают себя сами, обмениваясь старыми охотничьими рассказами и сплетнями из Тор Акара.
После новой порции вина среди князей разгорелся спор, кто из них больше убил врагов.
К вечеру жара стала спадать, и Каледор предложил переместиться наружу. Он, как всегда, съел мало, но его гостей предложение, видимо, не заинтересовало. Их оживление несколько угасло, и Король-Феникс заметил, что Корадреля и других гостей несколько развезло, речь их стала неразборчивой. Ахарион, один из племянников Корадреля, попытался произнести тост, но покачнулся, не удержался и свалился на землю. Лицо его покраснело и распухло.
— Яд! — прошипел Каледор и вырвал кубок из руки Корадреля, когда тот поднес его к губам.
Правитель Крейса отреагировал не сразу. Повернул голову, на лице его было недоумение.
— Родич, ты пролил мое вино, — сказал он, нахмурив лоб. Рука так и осталась на полпути ко рту.
— К вину что-то подмешали, — сказал Каледор. Он повернулся к трем слугам, стоящим у дальнего конца стола. — Знахарей сюда! — велел он. — Кто принес вино?
Никто из слуг не ответил. Сперва Каледор решил, что они тайком приложились к бочонку своего хозяина, но эта мысль рассеялась, когда все трое полезли под одежду и вытащили кривые кинжалы. На них красным поблескивали каинитские руны и мерцал, переливаясь, яд. Все трое двинулись на него — двое слева, один справа.
— Убийцы! — взревел Каледор, выхватывая большой мясницкий нож из жареной утки.
Тот, что справа, первым оказался рядом. Клинок свистнул, устремившись к горлу Каледора. Король уклонился вниз и в сторону, полоснул ножом, но эльф успел отступить, и оружие только прочертило воздух.
Каледор покатился вправо, уходя от атаки слева, бросил навстречу убийцам столик с фруктами, вскочил на ноги, ножом отбив удар кинжала в живот.
С колотящимся сердцем Каледор запрыгнул на стол, разбрасывая блюда и тарелки, осколки фарфора проткнули тонкие сапоги, вонзились в ноги. Убийцы разошлись, окружая его с трех сторон. Вертясь во все стороны, стараясь видеть всех одновременно, Каледор отступал к концу стола, к дверям.