— Ты сам сказал, что у тебя нет армии, — сказал Финудел. — И ты думаешь, что можешь напасть на Нагарит?
— Нет, — ответил Каледор. — Мы только потому сейчас еще живы, что противник разделил силы. Он оккупирует Тиранок и нападает на Эатан, Эллирион, Крейс и Авелорн одновременно, ища быстрой победы. Если мы заставим его собрать силы в кулак, а сами выступим против него, то рискуем проиграть войну раз и навсегда.
— До тех пор, пока у нас нет армии не слабее друкайской, мериться с ними силами на равных мы не можем, — сказал Тиринор. — Наша самая большая надежда — выманивать их и громить каждую армию по очереди.
— Твои драконы не могут быть всюду сразу, — сказал Тириол. — Как ты собираешься останавливать новые наступления?
— Никак, — ответил Каледор, снова садясь. Он оглядел князей по очереди, оценивая их решимость. Увиденное его не порадовало, но он все равно продолжал речь: — Мы не должны давать друкаям ни одной большой победы. Отступая перед ними, сжигать поля, сносить амбары. Нагарит — не плодородная земля, наггаротты содержат армию тем, что им удается захватить.
— И долго? — На лице Титраина был написан ужас. — Эти земли и нас кормят. Эдак и мы будем голодать. Пару лет, быть может, обойдемся тем…
— Сколько понадобится, — ответил Каледор. — Мы истощим друкайские армии голодом и боями. И должны быть в этом тверды. Да, будут трудности, но будет и победа.
— Нет, — возразила Атиель, заработав недобрый взгляд Короля-Феникса. — Пастбища Эллириона слишком ценны, чтобы так их терять. Наши поля и табуны взращивались поколениями, и их усилия мы не отринем. Это было бы торжество наших врагов.
Взгляд Каледора сверлил княжну насквозь, но она не дрогнула. Обернувшись к Финуделу, Каледор увидел, что тот колеблется, но знал, что в любом споре брат встанет на сторону сестры.
— А что в Крейсе? — спросил он, глядя на Корадреля.
— Друкаи постоянно уничтожают даже те чахлые посевы, что мы растим, — ответил крейсиец. — Охотники наши заняты войной, и горные чудовища осмелели, нападают на фермы большими стаями. То, что у нас осталось, нужно нам самим.
— Восточные княжества должны снабжать тех, что осаждены на западе, — сказал Каледор. — Не можете послать войска, помогите хотя бы продовольствием.
— Боюсь, мы слишком мало можем дать в этом отношении, — ответил Тириол. — Слишком долго мы полагались на поставки из колоний. Они сейчас иссякли. В Элтин Арване та же смута, что и в Ултуане.
— Если ваш народ не желает трудиться на земле, то пусть сражается. Пусть будет обучен каждый эльф, способный держать копье. Иначе они умрут безоружными.
— А ты? — спросил Титраин. — Что будешь делать ты, пока мы соберем для тебя новую армию?
— Ждать нового прихода друкаев, — ответил Каледор.
Каждый хриплый вздох ржавым гвоздем вонзался в сердце Морати. Склоняясь над неподвижным телом Малекита, она видела прежнего красавца-эльфа, а не обгоревшее существо. На миг в его глазах что-то мелькнуло в ответ на ее взгляд, и это было узнавание. Высохшая рука поднялась к ней, и Морати прижала ее к груди, стоя на коленях возле ложа.
— Какие вести? — прошептал треснувшими губами князь Нагарита.
— Сплошное разочарование, милый, — ответила Морати. — Каледор, этот выскочка, отбил наши последние нападения. Он избегает открытого боя, нападает своими драконами на наши армии на марше, а сам отходит.
— Он труслив.
— Нет, он умен, — ответила Морати и погладила обожженную голову, осыпающуюся чешуйками на белую простыню. — Он знает, что нас ему не разбить, но стремится как можно дольше оттягивать миг нашей победы. Наши полководцы слишком долго играют в эту игру. Я заставлю его действовать.
— А прочее? — спросил Малекит, чуть приподнимаясь на кровати и не сводя с матери пристального взгляда.
— Все развивается как надо, сын мой, — ответила Королева-Чернокнижница. — Ты отлично выдержал эти годы мучений, но придется тебе продержаться еще долго. Чтобы такую работу сделать в совершенстве, нужно много времени, зато потом ты восстановишься во всей силе и славе.
Сожженное лицо Малекита треснуло улыбкой.
— Я могу подождать, — сказал он. — Но вернусь триумфатором, и ничто предо мной не устоит.
— И ты восторжествуешь, — согласилась Морати. — Но пока мы должны хранить в секрете, что ты жив. Твоя жертва в пламени — символ для нашего народа, и до твоего воскресения во всей мощи своей пусть пока так и остается. Мне так же больно, как и тебе, что ты перестал быть правителем Нагарита, но это к лучшему.