Сообщение о бунте в Сафери пошло расходиться по лагерю. Несколько капитанов из Эатана и Ивресса, граничащих с Сафери, хотели вернуться к своим князьям и защитить княжества от возможной угрозы, связанной с неминуемой войной между магами и чернокнижниками.
Каледор без обсуждения отверг все подобные просьбы и объявил, что армия пойдет в Сафери на помощь князю Тириолу. Король-Феникс при этом учитывал, что его войска окажутся ближе к Внутреннему морю на случай новых движений наггароттов на западе.
На следующий день, когда армия выстроилась колоннами для движения через горы в Сафери, в лагерь поспешно въехала группа всадников, одетых в цвета князя Титраина. Усталые вестники решительно отказались от еды и питья и потребовали, чтобы их немедленно провели к Каледору. Король встретил их в открытом поле, потому что слуги уже сложили его шатер для перехода.
— Что случилось? — спросил Король-Феникс, досадуя, что неопытный правитель Котика отвлекает его на какие-то мелкие или воображаемые страхи. Это случалось уже не в первый раз.
— Вернулись наггаротты! — объявил главный герольд, взмахивая снятым шлемом и отдавая глубокий поклон. — Они напали на Котик!
— Как? — спросил сурово Каледор. — Как они так быстро прошли через Крейс?
— Они не шли через Крейс, мой король, — ответил гонец. — Они прибыли большим флотом и высадились на побережье шесть дней назад. Армия не менее тридцати тысяч воинов идет в глубь материка через Анул Аннури. Князь Титраин не может их сдержать теми несколькими тысячами войска, что у него есть.
Каледор был ошеломлен. Как друкаи смогли скрывать до сих пор такую армию? И где они взяли столько кораблей?
Ответ пришел к нему достаточно быстро.
— Элтин Арван, — сказал он.
— Прости, мой король, я не понял, — отозвался герольд.
— Друкаи оставили Атель Торалиен, — пояснил король. — Они вернули из колоний всех своих воинов, чтобы напасть со свежими силами.
— Королю виднее, — сказал герольд. — С какими словами должны мы вернуться к нашему князю?
Каледор ответил не сразу. Он мог бы пойти на север немедленно, но его армия и драконы были раскиданы по всему Ултуану. Идти против врага с тем, что есть при нем сейчас, было бы бессмысленно. Нужно вернуть как можно больше войск с запада, хотя и страшно оставлять без защиты Эллирион и Крейс.
— Скажи Титраину, пусть прячется.
Это заявление было встречено непонимающими лицами гонцов. Каледор раздраженно пояснил:
— Пусть любой ценой избегает битвы и сохранит как можно больше воинов до моего прибытия.
— А как же народ Котика? — спросил в ужасе гонец. — Что делать этим эльфам, пока князь будет прятаться? Неужели ты бросишь их на произвол судьбы?
— Им тоже придется прятаться, — мрачно ответил ему Каледор. — Или погибать.
Стоны пленных и вопли умирающих на алтарях были для ушей Хеллеброн симфонией, оркестровкой боли, страдания и смерти, звучавшей гимном самому Каину. Она возвысила голос в хвале Кроваворукому, глядя, как волокут на алтарь Каина очередную пленницу, тщетно вырывающуюся из хватки сектантов, бросивших ее на окровавленный каменный стол.
Поодаль бушевал костер такой жаркий, что Хеллеброн ощущала его пламя на коже, хотя до него было чуть дальше полета стрелы. Столб дыма и огня взмывал высоко в небо, унося души принесенных в жертву Властелину Убийства. С трепетом восторга смотрела Хеллеброн на это мощное пламя, вспоминая сотни уже убитых. А будут еще тысячи и тысячи, весь Котик падет жертвой под клинками каинитов.
Это княжество стало ей наградой за уничтожение так называемого Короля Теней. Оно стало платой за гибель ее сестры от рук князя Анара. Более того, это было признание ее деяний во имя Каина, и пришло оно вместе с похвалой из уст Морати. Хеллеброн грелась в лучах восхищения всех собравшихся военачальников и князей, смаковала все аплодисменты, когда Морати перечисляла ее достижения, ставя ее в пример им всем.
Она вернулась к ожидающему флоту со всей скоростью, на которую был способен корабль, сопровождая своего отца, князя Аландриана. Номинально армия принадлежала ему, низложенному хозяину Атель Торалиена, но Хеллеброн знала, что по духу армия принадлежит ей.
В долгие годы осады, выдержанных ее родным городом в колониях, она посвящала его жителей в пути Каина. И чем больше росли силы осаждающих, тем с большим энтузиазмом народ Атель Торалиена принимал Кроваворукого.