В тот вечер его отец и мать долго не ложились спать озадаченно обсуждая на кухне странное поведение их сына.
Глава 7
Глава 7
Классные воспоминания
Утро понедельника встретило его влажной прохладой. Окно было запотевшим, и солнце, пробивающееся сквозь мутные стёкла, казалось каким-то старым, выцветшим. Антон проснулся рано, ещё до будильника. На этот раз его не надо было тормошить. Он чувствовал в себе странную, спокойную решимость — будто его внутренний компас, наконец, перестал крутиться.
Он встал, заправил кровать и на цыпочках прошёл на кухню. Родители ещё спали, даже отец ещё не вставал, хотя он просыпался одним из первых на работу.
Антон налил в чайник воды с под крана и поставил его на газовую плиту, сам тем временем быстро почистил зубы и умылся. Стараясь не шуметь взял со стула свою школьную форму, затем вернулся и с холодильника достал колбасу, масло и сыр. Когда чайник закипел проснулся отец и заспанными ошалелыми глазами смотрел, как Антон заваривает в заварнике свежую заварку и нарезает ломтиками сыр с колбасой.
— О! А ты чего так рано встал? Время только 6 утра, чего не спится тебе?— Отец был одновременно удивлён и даже сбит с толку таким странным поведением малолетнего сына.
— Не спалось, пап. Вчера я расстроил тебя и маму своим поведением, хотел немного загладить этот неприятный инцидент утренним завтраком для нас всех.
У отца разум разделился на две части: одна вроде всё понимала и принимала, что услышала от сына, а вторая впала в ступор, потому что его стиль поведения и разговоры совсем не вязались с его внешностью и тем, как он говорил раньше.
Ничего не сказав он ушёл в ванну и долго там плескался под умывальником.
Антон тем временем сделал два бутерброда, налил себе и отцу по чашке чай, когда он вышел из ванны. Маме на работу было вставать ещё рано, поэтому завтракать сели они вдвоём. Всё ещё косясь странно на сына отец молча одел рабочую одежду и причесался перед зеркалом, потом словно нехотя сел за стол и меланхолично начал жевать свой бутерброд запивая его чаем.
Антон исподтишка смотрел на него отметив про себя, что отец действительно был в молодости красавчиком: подтянутым, физически развитым и привлекательным внешне. Но в то время естественно он не обращал внимание на это и воспринимал отца исключительно в ракурсе “хороший папа” и “злой папа”— в зависимости от ситуации.
— Пап, послушай…Нам надо будет с тобой поговорить, когда приду со школы. — Антон постарался придать своему голосу максимально взрослый тон насколько это было возможно, хотя прекрасно понимал, что со стороны его слова больше напоминают детский лепет.
Отец и без того нахмуренный из-за непоняток с сыном в последнее время после этих слов перестал жевать свой бутерброд и довольно грубо ответил ему:
— Послушай ты, сопля зелёная— хватит корчить из себя непонятно кого и выпендриваться. Если не прекратишь кривляться, ремнём так отхожу, что на задницу сесть не сможешь. Давай допивай свой чай и марш в школу.
Антон про себя вздохнул. А чего он собственно ожидал? Что родители будут слушать и внимать каждому его слову? Для них он просто маленький, неразумный ещё ребёнок. А все его потуги выглядеть взрослым не будут восприниматься всерьёз. Только через конкретные действия и дела он сможет доказать им, что-то. Про детей “индиго” и вундеркиндов они точно не слышали, поэтому не получится изобразить внезапно пробившийся в нём взрыв талантов, а значит надо так сказать развиваться по нарастающей.
Когда он вошёл в школу, утренний гул в коридорах ударил в уши как непривычный гул улицы после долгого молчания. Дети бегали, как угорелые по коридору под недовольные окрики учителей, весело смеялись, толкались. На фоне этого шума он двигался медленно, как будто через воду. Всё было знакомо и при этом вызывало дикий приступ ностальгии: запах мела и полов, металлический привкус умывальника на первом этаже, какой-то особенный запах столовой, где он в детстве нередко покупал коржики или полноценно кушал, когда мама давала ему с собой 30 копеек на обед, выкрашенные бежевой краской стены, цветные ступеньки между этажами.
На уроках было зверски скучно сидеть изображая интерес, когда учительница чертила на доске всякие палочки, крючочки и все в классе старательно выводили их в своих Прописях. Букварь— ему и тогда не казался особо интересной книгой, а уж сейчас и подавно. Даже будучи ребёнком его всегда слегка раздражали пафосно нарисованные там картинки из жизни детей-школьников, ещё и как ему казалось дурацкими надписями под ними.