В комнате заворочался Димка, что-то вскрикнул во сне и снова уснул.
— Знаешь, — сказала она, глядя в пол, — если бы ты тогда не уехал… может, всё было бы иначе. И может… может, у нас была бы семья. Но, видимо, такова жизнь. Надо пройти через боль, чтобы понять, чего ты на самом деле хочешь.
— А что ты хочешь сейчас? — спросил он.
Она подняла глаза. Они были уже другими — мягкими, усталыми, но всё ещё полными света.
— Я хочу попробовать снова. Но только если ты готов. Без вранья. Без исчезновений.
— Я готов, — ответил он тихо, но при этом понимая, что не может гарантировать, что снова не исчезнет по капризу времени, когда оно решит, что миссия в этом промежутке его жизни выполнена.
Она кивнула и попыталась скрыть рукой зевота. Время было позднее они и так заболтались.
Тихонько зайдя в комнату, чтобы не разбудить Димку, Антон расстелил полуторную кровать для Катерины, а сам начал мостить себе место на полу. Что в тот раз, что в этот— он не знал, как себя вести с ней. Ложиться в первую ночь сразу с ней в постель ему казалось неловко и что она его может не так понять. Но она увидев его приготовления удивлённо спросила:
— Что ты делаешь?
— Готовлю себе место для ночлега, а что?
— Зачем? Ложись со мной.
— Да, там кровать узкая мы боюсь не поместимся вдвоём…— Слабо попытался возразить он ощущая тепло в груди.
— Не выдумывай. Ложись.— Ответила она раздевшись без стеснения при нём до нижнего белья и первая нырнула под одеяло. Он тоже разделся до трусов и осторожно лёг к ней рядом, ощущая себя как и двадцать лет назад, словно школьник впервые оказавшийся в постели с девушкой. Сначала они просто лежали и продолжили разговор о всякой всячине, пока их тела в какой-то момент не соприкоснулись, было ощущение, что между ними проскочил какой-то электрический разряд. Они лежали на спине повернув голову друг к другу и тут словно по команде слились в крепком поцелуе, потом их тела переплелись в крепкие, жаркие объятия в какие оба вложили казалось всю нерастраченную за эти годы страсть и любовь. Он обнимал, целовал её тело губами, ласкал руками и языком… Её тело реагировало на малейшие его движения отдаваясь полностью ему. Он просто физически ощущал насколько изголодалась она по любви и настоящим мужским ласкам. Бюстгальтер и трусики она сняла с себя практически сразу откинув их в сторону, как нечто ненужное сейчас и всё это без остановки на любовные ласки.
Они угомонились только, когда на горизонте забрезжил рассвет. Счастливые уснули в объятиях друг-друга и у обоих застыла какая-то полу безумная улыбка счастья на губах.
Солнечный свет, пробиваясь сквозь тонкие занавески, неторопливо заползал по полу, крался по кровати, подбирался к лицам. Пахло теплом, кофе из соседней квартиры и чем-то удивительно простым — миром, где не было боли. Катя лежала, положив голову ему на плечо, её волосы щекотали его подбородок, и Антон боялся пошевелиться, боялся разрушить эту крохотную, выстраданную гармонию.
Он открыл глаза раньше неё. Несколько секунд просто смотрел на потолок, слушая, как за стенкой копошится старик сосед, где-то во дворе заурчал мопед, и думал: “Если это сон, то пусть он длится как можно дольше. В памяти по-прежнему стояли её слова — “ты был и тебя не стало”. Он исчез, стерся из её жизни, как будто его и не существовало. И сейчас он будто бы украл у времени один день. Может, неделю. Может… новую жизнь?
Катя зашевелилась, тихонько зевнула и, приоткрыв глаза, лениво улыбнулась.
— Доброе утро… — сказала она сонным голосом, — ты не исчез?
Антон сжал её в объятиях.
— Нет. И не планирую.
— Тогда налей мне воды. Пить очень хочется, — слабо рассмеялась она, не убирая руки с его груди.
Он аккуратно поднялся, накинул футболку и прошёл на кухню. Налил в кружку воды, огляделся — всё здесь было ему родное и знакомое, но уже немного другое. Он и сам был другим. И всё происходящее казалось ему слишком настоящим, чтобы быть просто случайностью.
Когда он вернулся, Катя уже сидела, укрывшись одеялом, волосы спутаны, глаза всё ещё чуть сонные, но с тем же тёплым светом, каким когда-то светилась его первая любовь. Она взяла кружку, отпила и посмотрела на него пристально:
— Я тебя немного боюсь, знаешь?
— Меня?
— Да. Тебя настоящего. Ты… как будто другой человек. Более взрослый. Спокойный. Не похож на того Антона, которого я знала в письмах и по коротким встречам. Тогда ты всё время спешил, был какой-то порывистый, смешной… А теперь в тебе что-то есть, чего раньше не было.