— Дуська, ложись! — крикнул боец в черной кубанке.
— Некогда мне, мальчики, ложиться: гляди, раненых сколько, — деловито сказала она и скрылась в кустах, словно ее ветром сдуло.
Перейдя через лощину, Ладыгин поднялся на наблюдательный пункт.
— Ну, как у тебя? — встретил его Бочкарев.
— Пока держимся, товарищ комиссар, — сказал Ладыгин, тяжело и часто дыша. — Я там оставил Вихрова… Товарищ комиссар, я получил сообщение… Это что, верно? — он с немым вопросом в своих мягких глазах смотрел на Бочкарева.
— Да, — глухо сказал Бочкарев. — Бомбой с аэроплана. Принимай командование полком, товарищ Ладыгин. — Вдруг он поднял голову, насторожился. — Гляди, что делает! Ах он, мерзавец!.. Ну, погоди!
— А что там, товарищ комиссар? — встревоженно спросил Иван Ильич.
— Карпенко бежит! Весь третий эскадрон снялся с позиции, — нахмурившись, сказал Бочкарев. — Ты вот что, Ладыгин: сиди здесь, командуй, а я проскачу, остановлю их. И пошли туда Дерпу. Пусть заступает на эскадрон. Как твое мнение?
Он сбежал в лощину, позвал своего ординарца и, вскочив на лошадь, умчался.
Гобар скомандовал своей батарее «огонь», когда густая колонна противника, выйдя из леса, двинулась в обход эскадрона Ладыгина. Это было много дальше того места, на которое показывал ему Панкеев. Но правильно оценив обстановку, он открыл беглый огонь. Гобар боялся, что Ладыгин не выдержит флангового удара, так как у него осталось меньше половины бойцов, и тогда противник овладеет высотами.
Внеся своей батареей полное расстройство в ряды обходившей колонны, он укоротил прицел на два деления и перенес огонь на болото, куда кинулись из-под обстрела крупные силы познанцев. Падая в трясину, снаряды взметали вместе с илом и мхом высокие фонтаны сверкающих брызг..
«Так! Ловко! Совсем хорошо!» — мысленно приговаривал Гобар, видя, как колонна, словно развороченный муравейник, разбегалась в разные стороны.
«Совсем как Зевс-громовержец!» — с обычной насмешкой подумал он о себе. Потом ему вдруг представилось, что он исполин, швыряющий чугунными шарами в пигмеев. «Так! Ловко! Точно по цели!.. Эх, если б батька сейчас видел меня!»
Телефон загудел, и знакомый голос Калошки спросил: как, мол, дела?
— Хорошо, орлы! — весело крикнул Гобар. — Одним словом, вдребезги бьем.
Он еще уменьшил прицел на два деления, потому что солдаты большой толпой устремились вперед к перелеску, ища в нем укрытия. Увлекшись удачной стрельбой, он не обращал внимания на то, что снаряды пролетали теперь над самой его головой, и заметил это только тогда, когда сильной струей воздуха с него сорвало фуражку.
Вдруг он увидел прямо перед собой густые цепи солдат. Они, с винтовками наперевес, бежали в атаку.
После секундного колебания Гобар схватил трубку телефона и, еще раз уменьшив прицел, скомандовал беглый огонь.
Позади него знакомо ударили пушки, потом послышался все нарастающий свист, и перед его глазами вспыхнуло пламя…
В эту минуту телефонист на батарее сказал:
— Товарищ старшина! Связь оборвалась…
Два бойца, проверяя провод, бежали на наблюдательный пункт. Вдруг передний споткнулся и с криком отпрянул назад.
На тропинке лежала нога с блестевшей на сапоге рыцарской шпорой.
Лежа за пулеметом рядом с Харламовым, Митька с тревогой следил за полем сражения. Там косматой огненно-черной стеной стояла сплошная завеса разрывов.
— Гляди! — вдруг вскрикнул он, тронув за локоть товарища. — Наши бегут!
— Ну?! Где видишь?
— А вон, вон! — показывал Митька. — Это ж третий эскадрон! Ну да, точно! Третий… А вон и Карпенко бежит!
— Который?
— Маленький, в бурке.
— А-а! Вижу. Эх, жаль, пулемет не достанет. Я бы по нему очередь дал… Постой… а вон навстречу конный летит! Видишь? Остановился… руками машет…
— Комиссар!
— Ну?
— Он. Я его по коню узнал.
— Гляди, упал!
— Кто?
— Карпенко! Комиссар в него с нагана ударил.
— Правильно сделал.
— А комиссар, гляди, спешился. Бойцов заворачивает. Так… Обратно повел…
— Харламов, смотри! — вдруг вскрикнул Митька, показав на лощину.
Там, в глубине, где стояла ветла, появилось несколько крошечных фигурок в голубоватых мундирах. Фигурки — их было шесть — вышли вперед, постояли, совещаясь о чем-то, и двинулись дальше.
— Чего ж ты, Степан, не стреляешь? — встревожился Митька.
— Тш-ш…
Харламов прижал палец к губам, словно его могли услышать в лощине, и быстро сказал:
— Подпустим поближе.
Вслед за дозором из-за поворота показалась колонна.