Посмотрел Илмаринен на дно горнила и видит — выбегает цз огня жеребенок, машет он золотой гривой, бьет серебряными копытами.
Расхваливают все жеребенка, треплют его по золотой гриве, а Илмаринен опять говорит:
— Это одному только волку на радость. А я жду свою золотую подругу, встречаю серебряную свою жену.
Бросил он жеребенка в горнило, прибавил еще золота, подбросил еще серебра и опять поставил работников к мехам.
Из последних сил раздувают они огонь, а раздуть не могут.
Тогда в третий раз стал к мехам Илмаринен. Загудело жаркое пламя, горячие искры столбом поднялись в небо, черный дым смешался с облаками.
Снова взглянул Илмаринен на дно горнила и видит — выходит из огня, поднимается из пламени долгожданная красавица.
Волосы у нее золотые, лицо серебряное.
Испугались все, увидев такое чудо.
Один только Илмаринен радуется.
Выковал он своей золотой жене руки и ноги, глаза и губы. Как живая стоит она перед ним.
Стал звать ее Илмаринен в дом, но не может она шевельнуть ногой, не сойти златокудрой с места.
Называет он ее ласковыми именами, но не слышит она его слов, не шевелятся в ответ ее серебряные уста.
Заглядывает он ей в глаза, но неподвижным взглядом смотрит на него золотая красавица.
Взял он ее за руки — и ледяной холод пробрал его до самого сердца.
Опечалился Илмаринен:
— Как же буду я жить с женой, у которой нет души, нет голоса?
Тут увидел его старый, мудрый Вяйнемейнен и говорит ему такие слова:
— Послушай меня, друг! Не должен герой склоняться перед золотом, не должен льститься на серебро.
Послушался Илмаринен вещего песнопевца, старого, мудрого Вяйнемейнена и бросил в огонь золотую куклу без сердца и души.
27. Вяйнемейнен и Илмаринен отправляются в Похъёлу за Сампо
каменной пещере, в глубине медной горы — так, чтобы ничьи глаза не видели, — спрятала хозяйка Похъёлы чудесное Сампо.
Для нее одной крутится с рассвета до рассвета пестрая крышка.
В кладовых у жадной, злой Лоухи всего полно, а никому не дает она ни горсти муки, ни щепотки соли, ни самой мелкой денежки.
«Нет, не для того выковал Илмаринен чудесную мельницу, чтобы богатела жадная старуха, чтобы ломились ее кладовые», — думает старый, мудрый Вяйнемейнен.
Пошел он к кователю Илмаринену и говорит:
— Послушай, друг, давай-ка снарядим корабль и поедем в мрачную Похъёлу, в туманную Сариолу. Не место для Сампо темная пещера. Пусть всем добрым людям на земле, всем, кто любит солнце, приносит Сампо свои дары!
А кователь Илмаринен говорит ему в ответ:
— Как же отберем мы у злой старухи Сампо? Разве не знаешь ты, что крепкие корни держат его под землей, — один корень в глубь горы ушел, другой за морской берег зацепился, третий в каменную скалу врос.
— А мы разрубим эти корни острыми мечами, — говорит старый, мудрый Вяйнемейнен, — и унесем Сампо из каменной пещеры.
Отвечает ему Илмаринен:
— Твоя правда, старый, мудрый Вяйнемейнен. Только не лучше ли нам поехать берегом? В море может догнать нас ветер, опрокинет нас буря, и придется нам грести не веслами, а руками, править не рулем, а локтем. Нет, пусть смерть тащится по волнам, а мы с тобой поедем берегом!
— Может, и опаснее путь по морю, — говорит старый, мудрый Вяйнемейнен, — зато прямее. Несет лодочку теченье, подгоняет ветер, торопят волны. Но не буду я с тобой спорить! Не хочешь ехать морем — поедем сушей. Только сперва выкуй мне, друг Илмаринен, огненный меч да покрепче закали стальной клинок, чтобы не был я беззащитным среди злых людей Похъёлы, чтобы мог я своим мечом отразить удары вражьих мечей.
Стал Илмаринен у горна, бросил в огонь железо, бросил в горящие угли сталь, прибавил горсть золота, подбросил пригоршню серебра и велел работникам качать мехи.
Точно тесто, размякла в огне сталь. Жидким маслом течет горячее железо. Со звоном струится серебряный ручеек. Как волна в море, колышется золото.