Прибежала злая старуха домой и запрятала солнце и месяц в глубине медного утеса, в темных недрах каменной горы. Заперла пещеру девятью замками, десятью засовами и радуется:
— Не гулять больше солнцу и месяцу по небесному простору! Не будут они светить людям Калевалы!
И вот наступила на земле и на небе непроглядная ночь.
Затосковали на земле люди и звери, замолкли в лесу птицы, поникли цветы и травы.
Даже Укко, повелитель туч и ветров, заскучал в своих темных покоях.
Вышел он из своего дома в синих чулочках, в пестрых башмачках, посмотрел туда, посмотрел сюда — что за чудо? Не видать нигде ни солнца, ни месяца.
Удивляется Укко: что это с ними случилось?
Стал он их искать, а их нигде нет.
Рассердился Укко. Вынул из ножен свой огненный меч и ударил о край тучи. От могучего удара вспыхнула в небе огненная искра. Спрятал ее Укко в златотканый мешочек, мешочек положил в серебряный ларец и дал деве воздуха, чтобы вырастила она из этой искры молодой месяц и новое солнце.
Уселась дева воздуха на краю облака, положила огненную искру в золотую люльку, подвесила люльку на серебряных цепях к небесному своду и качает неразумное дитя — беспокойный огонь.
Вверх и вниз взлетает люлька, и час от часу ярче и сильнее разгорается огонь. Взяла его дева воздуха на руки, тешит его, ласкает, баюкаег.
И вдруг уронила нерадивая нянька свое дитя, выпустила из рук небесную искру.
Страшный гром пошел по тучам, распахнулись воздушные двери, и с шумом, с грозным шипеньем пронеслась горящая искра через все девять небес на землю.
Увидел старый, мудрый Вяйнемейнен, как мелькнул в небе свет, и говорит Илмаринену:
— Пойдем-ка, друг, посмотрим: что это за огонь упал на землю?
Снарядили они лодку и отправились в путь.
А небесный огонь бежит-катится по земле. Все поля сжег, все болота опалил и упал в озеро. Закипели озерные воды, огненными потоками выплеснулись из берегов.
Плохо пришлось тут рыбам. Не знают они, как спастись от беды.
Вызвался окунь поймать огненную искру — не поймал.
Взялся ерш ее догнать — не догнал.
Вышел тогда на охоту сиг. Изловил он злую искру и проглотил, словно червяка.
И сразу утихли, улеглись волны.
А бедный сиг места себе не находит. Жжет его изнутри огонь, сил нет терпеть муку!
Пожалела сига пеструшка, проглотила его. И сама не обрадовалась!
Бросилась она к скалам, где живут семги, к пещерам, где живут сомы, просит в беде помочь. Только никто ей помочь не может. Наконец сжалилась над пеструшкой щука и проглотила ее вместе с огненной искрой.
Жжет огонь щуку, не дает покоя. Щука и хвостом по воде бьет, и волчком вертится, а избавиться от огненной искры не может. Ныряет она на самое дно, мечется вдоль берегов — нет нигде ей спасенья.
И, глядя на нее, каждый островок в море, каждая бухта на берегу печально говорят:
— Ах, если бы нашелся кто-нибудь, кто убил бы эту бедную щуку, кто прекратил бы ее мученья!
Услышал эти слова старый, мудрый Вяйнемейнен и спрашивает:
— Отчего так мучается эта щука? Кто заставил ее страдать, несчастную?
Отвечают ему острова и бухты, говорят ему берега и волны:
— Оттого эта щука так мучается, что проглотила она небесный огонь.
Обрадовался Вяйнемейнен. Недолго думая принялся он вместе с Илмариненом плести из мочала сеть. Закинули сеть в море и ждут.
Первый раз вынули сеть — ершей и плотиц хоть отбавляй, а серая щука не попалась.
Второй раз вытащили сеть — много всякой рыбы поймали. И сигов, и лещей, и лососей, и окуней. А серой щуки опять нет.
Удивляются рыбы, говорят друг другу:
— Видно, перевелись в Калевале славные герои, если не могут они поймать серую щуку!
Услышал Вяйнемейнен, что говорят рыбы, и принялся плести новую сеть из крепких льняных ниток. Шириной эта сеть в сто сажен, длиной в семьсот сажен, в ней тысяча петель, сто тысяч узлов.
И вот снова вышли в море герои Калевалы. У весел сидит Илмаринен, а старый, мудрый Вяйнемейнен закидывает невод в глубину морских вод.
Опустил он один край, опустил другой и говорит такие слова, молвит такие речи: