И когда в третий раз Вяйнемейнен вытащил сеть на берег, увидел он, что бьется в ней серая щука.
Серебряным ножом с золотой рукояткой разрезал ей Вяйнемейнен живот и вынул пеструшку. Разрезал живот пеструшке — и достал синего сига. Разрезал живот сигу — и выпал оттуда красный уголек, огненная искра.
Только дотронулся до нее Вяйнемейнен, как вдруг вспыхнула она ярким пламенем, вырвалась из его рук и побежала по берегу.
Взбирается огонь на ели, карабкается на сосны, всё по пути сжигает.
А по следам огня спешит-торопится Вяйнемейнен.
Между двух мшистых пней, в дупле старой ольхи, догнал он злую искру.
Говорит ей старый, мудрый Вяйнемейнен:
— Ну куда ты стремишься без цели, без дела? Лучше бы вернулся ты, огонь, в избы и поселился в наших очагах. Днем плясал бы ты в печках, жег бы березовые поленья, а ночью отдыхал бы под теплыми углями.
И смирился огонь перед мудрым словом.
Положил Вяйнемейнен искру на горячий трут, спрятал в медный котел и понес в родную страну, чтобы зажегся свет в жилищах Калевалы, чтобы снова запылали очаги в темных холодных домах.
34. Герои Калевалы освобождают небесные светила из заточения
емало времени прошло, а ясное солнце так и не всходит на небе, не светит в вышине золотой месяц.
Не слышно больше веселых песен в домах, словно потеряли они в темноте дорогу к избам Калевалы.
Плохие настали на земле времена.
Не знают люди, утро ли занялось или вечер спустился, потеряли счет печальным дням.
Пошли они к кузнецу Илмаринену и стали его просить: — О кователь Илмаринен! Ты выковал синий свод неба! Выкуй нам новое солнце, сделай нам новый месяц!
— Хорошо, — говорит Илмаринен, — сделаю вам блестящий месяц, выкую круглое солнце.
Раздул он посильнее огонь в своей кузнице и принялся за дело: гнет в дугу серебряный месяц, бьет молотом по золотому солнцу.
Услышал старый, мудрый Вяйнемейнен, как стучит у себя в кузнице Илмаринен, и спрашивает:
— Скажи, добрый кузнец, что задумал ты сделать?
Отвечает ему Илмаринен:
— Я кую серебряный месяц, мастерю золотое солнце.
— Для чего же тебе эти игрушки?
— Нет, не игрушки это, — отвечает ему Илмаринен. — Я подвешу их на высоком дереве, и будут они светить нам и днем и ночью.
Покачал головой старый, мудрый Вяйнемейнен.
— Пустое дело ты затеял! Серебро только на клинке героя блестит, золото только на мече воина сияет. Одно на свете солнце, один в небе месяц.
Но не слушает его кователь Илмаринен, стучит молотом по наковальне.
И вот выковал он из светлого серебра ясный месяц, сделал из яркого золота красивое солнце.
Теперь надо найти для них место, чтобы всем от них было светло.
Взял Илмаринен в руки солнце и осторожно полез на сосну. Нелегко ему лезть — того и гляди, уронит новое светило.
Наконец добрался он до самой вершины, повесил на ветку золотой шар — и спустился вниз.
Пот с него так и льется. А ведь надо еще месяц повесить, чтобы и ночью было светло на земле.
Выбрал Илмаринен самую высокую ель и к острой ее вершине привязал новенький месяц.
На славу потрудился кователь Илмаринен. Только вот беда: не сияет серебряный месяц, не светит золотое солнце.
По-прежнему темно и на земле и на небе.
Спрашивает Вяйнемейнен у березы, спрашивает у сосны, спрашивает у ветра в поле и у рыб в море: не знают ли они, куда спрятались месяц и солнце?
Нет, никто не знает.
Спрашивает Вяйнемейнен у калитки во дворе, спрашивает у порога на крыльце, и у окошка в доме, и у трубы на крыше: не видели ли они месяца и солнца?
Нет, никто не видел.
И вдруг проговорил огонь в очаге:
— Я скажу тебе, куда делись месяц и солнце. Их украла хозяйка Похъёлы, злая старуха Лоухи. В глубине медного утеса, в пещере каменной горы заперла она небесные светила.
И снова отправился Вяйнемейнен по дороге героев, чтобы освободить из плена светлый месяц и ясное солнце.
Шел он день, шел другой и наконец, на третий день, увидел неприветливый берег Похъёлы.
Подошел Вяйнемейнен к переправе и кричит:
— Кто тут есть из сынов Похъёлы? Дайте-ка мне лодку, чтобы мог я перебраться на вашу сторону!
Но никто не услышал Вяйнемейнена. Никто не отозвался на его голос.
Тогда собрал Вяйнемейнен сухие ветки и развел костер. Высокое пламя поднялось от земли к небу.
Почуяла дым старая Лоухи, подошла к окну и говорит: