Стал расти Калевипоэг,
В высоту тянуться грозно,
Набухать железной силой:
Вырос он — огромней дуба,
Он поднялся — выше ели.
Тут Рогатого схватил он,
Сжал бока ему ногтями.
Он встряхнул его, рванувши,
Дернул вверх, приподнимая,
Вскинул, как пучок соломы.
С высоты многосаженной
Он Рогатого обрушил,
Вбил его стоймя он в землю,
Словно колышек сосновый.
Пятками увяз Рогатый,
Провалился по колени,
Погрузился он до бедер
В битый камень, в мелкий гравий, —
Так вошел глубоко в землю,
Что не мог и шелохнуться.
Калевитян сын отважный
Стал готовить цепь двойную,
Стал он ладить цепь неволи,
Чтоб та цепь, по уговору,
Побежденного сковала.
Но едва могучий Калев
Забряцал железной цепью, —
Стал Рогатый уменьшаться,
Убавляться стал он в росте.
Он склонился на две пяди,
На два локтя опустился,
Опускался он все ниже,
Неприметно растворился,
Словно сгинул он в болоте,
Словно канул в пыль земную.
И следов его не видно, —
Только лужица синеет
Да дымок над ней курится.
Калевитян сын отважный
Так промолвил, насмехаясь:
— Ну, кому б могло присниться
Диво-дивное такое?
Улизнул хозяин ада,
В норку спрятался, трусливый,
Как птенец — в густой ольховник,
Как скворец — в кустарник частый,
Как змееныш — в мох глубокий,
Чуть вспугнет их треск иль шорох.
Доберусь я, будет время,
До подземных нор глубоких,
Я Рогатого поймаю,
Обкручу железной цепью,
Уж ему свяжу я ноги,
Чтоб не мог он шелохнуться,
Чтоб не сдвинулся он с места.
Нынче все как есть исполню,
Что сестрицам обещал я:
Всех избавлю от неволи,
Всех я вынесу отсюда —
Прямо к солнышку навстречу,
Уведу на луг веселый, —
Пусть при месяце резвятся,
Пусть под звездами играют! —
Калевитян сын любимый
Снял с крюка сошник военный,
Меч он к поясу привесил,
Золотую взял добычу:
Бочку талеров старинных
Ссыпал он в мешки пустые,
Было тех мешков с десяток, —
Ношу на спину взвалил он,
Взял он на руки красавиц,
Трех тетерочек домашних.
Тут надел он чудо-шапку,
Говоря слова такие:
— Уноси нас, чудо-шапка,
Выноси к жерлу пещеры,
Где свалил я гору досок,
Кладь тесовую оставил! —
В тот же миг увидел Калев,
Что стоит он у пещеры,
Где котел кипел когда-то.
Но котла — как не бывало,
Поваров — следа не сыщешь;
Лишь в костре полупогасшем
Угольки еще краснели.
Богатырь Калевипоэг
Дунул в тлеющие угли, Огонек
раздул он в пламя,
Бросил в пламя чудо-шапку,
Чтоб в огне она исчезла,
Чтоб рассыпалась золою.
Три сестрицы зарыдали,
Сожалея, говорили:
— Почему ты, витязь Калев,
Чудо-шапку уничтожил?
В мире вновь такой не будет
И в аду второй не свяжут!
Сколько же напрасно сгибло
Пожеланий и стремлений!
Не помочь слезами горю! —
Калевитян сын любимый
Слово мудрое промолвил:
— Вы не сетуйте, сестрицы!
Вы не плачьте, золотые!
Отошла пора печали,
Время слез навек минуло.
В летних шелковых одеждах
Блещет мир необозримый,
Милого зовет кукушка,
Кличут ласточки друг друга,
Конь по всаднику томится,
Солнце, свет благословенный,
То смежает вам ресницы,
То в глазах у вас мелькает,
Роща искрится листвою,
Мурава — ковер блестящий.
Вы, красавицы-сестрицы,
Льноголовые вы птички!
Вы вплетите ленты в косы,
Приоденьтесь понарядней —
В синешелковые платья,
В златотканные набойки.
К женихам я вас отправлю,
Проведу по ста тропинкам,
Пусть вовсю глазеют парни
На цветистые одежды
Да на розовые щеки.
Женихов вы полоните
Златотканными шелками,
Сладко-алыми щеками,
Нежной выпуклостью грудей
В круглых пряжках драгоценных
Коль одну полюбит Сулев,
Алев выберет другую,
Третью — мой оруженосец, —
Быть в родстве вам, золотые,
С родом Калева могучим!