Но подземный повелитель
Удирающих в смятенье
Останавливает властно,
Вновь дружину собирает —
Охранять свое жилище,
Дом оборонять богатый.
Он наваливает скалы
Тяжкие в воротах замка,
Он заваливает хламом
Повороты узких улиц,
Ставит сильные преграды
На дороге богатырской,
Чтобы муж Калевипоэг
Не ворвался в недра ада.
А загородив дорогу,
Укрепив свои ворота,
Выбрал он сто слуг храбрейших.
Дюжих телом, как медведи,
Закаленных в адской бане,
В лютой чертовой парильне
Вениками колдовскими.
Калевитян сын могучий
Устали в костях не чуял:
Он стоял стеной железной,
Как могучий дуб под ветром,
Как утес в кипенье бури,
Как гранит неколебимый.
Мигом расчесал он сотню,
Разбросал исчадий ада,
Перебил их словно мошек.
Ни единою сын Калев
Ни на семя не оставил,
Ни чтоб весть донесть до дому.
На широком лоне смерти
Вытянулись дети ада,
Очи злобные смежили.
Калевитян сын могучий
Сел на край стального моста
Остудить под легким ветром
Тяжкий пот горячей битвы.
Калевитян сын могучий,
Отдохнув немного, начал
Убирать с моста убитых.
Тех в поток смолы кипящей,
В пламенеющие струи,
Грудами с моста бросал он,
Запрудил телами мертвых
Дымноогненные волны.
А других стащил на берег,
Грудами свалил в долине
Гнить на память преисподней.
И тогда могучий витязь
Снова двинулся в дорогу.
Он ступил на мост железный.
Под его тяжелым шагом
Закачался мост крепчайший,
Гнулись нижние подпоры,
Скрежетали боковые.
Калев-сын шагал по мосту
В черном дыме пламенища,
По крови до щиколоток.
Не замедлив, поспешил он
К роковым воротам ада,
Где Рогатый загражденья
Изготовил для отпора,
Заслонил скалой огромной
Вход в проклятую берлогу.
Калев-сын к скале подходит,
С громом ударяет в стену.
Всею мощью непомерной
Со всего плеча наносит
Он удар, другой и третий.
Треснула стена, и в щебень
Рассыпаются устои,
Толстые столбы — в осколки,
Вдребезги — гранит подпорок!
Витязь, отшвырнув ногою
Глыбы рухнувшей преграды,
Сквозь пролом во двор ворвался,
Через двор неустрашимо
Устремился к двери дома.
Кулаком своим тяжелым
По железной двери треснул,
Вышиб дверь одним ударом,
Выворотил с косяками,
Под ноги стальную грохнул!
Калевитян сын могучий,
Ногу за порог занес он,
В сени, грузную, поставил:
Раскололись половицы,
Обвалились угловые
Камни, стены покосились,
Закачалась кровля дома,
Треснул потолок дубовый.
Женщины туманный призрак,
Скорбный призрак бедной Линды.
Образ матери умершей,
Показался взору сына.
Одинокая, за прялкой
Мать умершая сидела,
Колесо вертя ногою,
Теребя кудель густую,
Золотые волоконца,
Льна серебряную волну
В нитку тонкую крутила,
Петь пускала веретенце.
Окунала пальцы в чашке
Золотой, стоящей справа, —
В ней была вода живая,
Одаряющая силой.
Слева ж, на столбце, у прялки
Тоже чашечка стояла,
Но с водою увяданья,
Убивающею силы:
Кто в ней хоть язык омочит, —
Телом и душой увянет.
Призрак матери глазами
Указал дорогу сыну
К чашечке, стоявшей справа.
Калевитян сын любимый
Знак ее безмолвный понял:
Взял он чашку золотую,
Отхлебнул воды волшебной,
Чтобы в силах укрепиться.
Силы дивные почуяв,
Поднял он тяжелый камень,
Со всего размаху бросил
В стену горниц потаенных…
Задрожало дно морское,
Моря хлябь над ним вскипела,
Искры брызнули, сверкая,
Сыну Калева в зеницы.
Рухнула стена глухая,
На пол с грохотом упала.