Сказания о Калевипоэге имеют общие черты с преданиями о богатырях, созданными другими народами, в первую очередь, соседними — русским и карело-финским. В основном это объясняется более или менее равной ступенью развития этих народов и сходством общественных, бытовых и природных условий. Несомненно, однако, что существенную роль сыграли здесь и взаимные влияния. Близость языка и народного творчества народов финского племени обусловлена уже этнографически, чем объясняются общие моменты также в эстонском и карело-финском эпосах. С другой стороны, у эстов, до вторжения на их земли западных захватчиков, существовала тесная связь с русскими, а земля восточных эстонских племен непосредственно входила в состав Киевского государства. Это обусловило известную общность в народном творчестве двух народов. Дружба с русскими нашла свое отражение и в сказаниях о Калевипоэге. Помимо использованных в эпосе народных сказов о том, как Калевипоэг покупал доски в Пскове и строил мост на Чудском озере, имеются предания, рассказывающие, как богатырь ходил в Россию на свадьбу, вместе с русскими богатырями участвовал в играх на испытание силы; пахота Калевипоэга схожа с пахотой Микулы Селяниновича и т. д.
На эти сказания и легенды, возникшие в период ранних феодальных отношений, наложили свой отпечаток столетия рабства, полные разрушительных войн и отчаянных восстаний. Часть древних преданий была забыта, возникали новые сказания, например, о том, как Калевипоэг, кидая огромные камни, пытается разрушить поместья и церкви. Встречаются здесь и мотивы, относящиеся к периоду собирания эпоса.
Наравне со сказаниями, непосредственно связанными с Калевипоэгом (или вообще с калевитянами), Крейцвальд широко использовал в эпосе другие бытовавшие в народе предания и сказки о богатырях, искусно вплетая их в сюжет эпоса. Так, например, вошли в эпос эпизод охоты сыновей Калева (III песня), погоня за Тусларом, хождения в подземный мир и т. д. Составитель широко использовал в произведении эпические и лирические народные песни — свадебные, сиротские, трудовые и праздничные, песни-загадки, заклинания и т. д., стремясь сосредоточить в эпосе как можно больше фольклорного материала, всесторонне и широко отобразить в нем жизнь древних эстов.
Кроме того, в «Калевипоэге» использованы материалы и мотивы литературного происхождения. В эпосе мы встречаем имена Ванемуйне (финский Вяйнямёйнен) и Ильмарине, заимствованные на основе свободной аналогии из карело-финской мифологии. Некоторые общие черты имеются и с циклом Куллерво из «Калевалы», оказавшим влияние на эпизод с девушкой-островитянкой (песнь IV). Религиозные представления народа и государственное устройство в стране в таком виде, как это отражено уже у Фельмана, свидетельствуют об известной доле влияния образцов античных эпосов. Однако все эти мотивы имеют побочное значение и в идейно-художественной структуре произведения не играют существенной роли. «Калевипоэг» по своей сути является глубоко народным героическим эпосом.
Эпос «Калевипоэг» пронизан идеей свободы и справедливости; во имя свободы и благосостояния народа и происходит борьба с враждебными силами. Самоотверженное служение родине, непримиримый гнев против чужеземных захватчиков и угнетателей — вот та глубоко народная, патриотическая идея, которой проникнуто произведение. Как и во всех народных эпосах и в фольклоре всех народов, в «Калевипоэге» проявляется извечная борьба светлых сил добра с темными силами зла.
«Калевипоэг» не преследует цели лишь прославления прошлого, — нарисованные в произведении картины старины служат в первую очередь целям борьбы за лучшее будущее, что неоднократно подчеркивал в своих статьях сам Крейцвальд. «Пусть наши дети и потомки любят воспоминания о Калевипоэге так же, как любили их наши предки, которые, пребывая на протяжении нескольких столетий в оковах крепостничества, скорбели о счастливой поре короля Калевипоэга и только ждали его возвращения», — писал составитель эпоса.
В течение долгих столетий рабства угнетатели сознательно пытались скрыть от народа радости и страдания его прошлого. Певец поставил перед собой задачу рассказать о былых временах, когда эстонский народ жил свободно и счастливо, а также показать, как с вторжением в страну захватчиков увяли «цветы былого счастья» и наступили тяжелые дни мучений, войн, голода и мора.