Так сказав, отрезал витязь
От полы своей широкой
Малый клок колючей кожи
Мудрецу Ежу в подарок.
С благодарностью укутал
Тело голое зверюшки
В эту теплую одежду.
Из куска полы он сделал
Другу на спину тулупчик,
На бока ему — шубейку,
Лишь брюшко осталось голым,
Лапки голыми остались.
С той поры гуляет ежик
В боевой броне защитной,
В шерстяной иглистой шубе.
Стоит нос ему упрятать,
Стоит шариком свернуться, —
И враги ему не страшны,
И от холода укрыт он.
Рад подарку дорогому,
В бурелом вернулся ежик —
Отдыхать в своей постели.
Калевитян сын отважный
Сам подумал о ночлеге,
Где б ему бока пристроить,
Где б измученное тело
Протянуть на сладкий отдых.
А кругом, куда ни глянешь,
Стлалась зыбкая трясина.
Даже кочки нет, пригодной
Для желанной той постели.
Славный муж Калевипоэг
Стал себе готовить ложе
Из песчаников окрестных,
Стал носить песок сыпучий,
Сбил песок в большую груду,
Словно впрямь кровать поставил.
Перед сном надумал Калев
Ломтем хлеба подкрепиться,
Чтоб усталость миновала,
Чтоб скорей воскресла сила.
А когда в свою котомку
Сунул он поспешно руку,
На холодное наткнулся:
Им спасенный мужичонка
Там лежал, совсем застывший,
Уж не сонный был, а мертвый.
Беспробудно спал в котомке,
Словно рак в тени коряги.
Как пошла лихая свара
С сыновьями водяного,
Их удары колдовские,
Их тяжелые дубины
Насмерть бедного зашибли:
Он, несчастный, и не пикнул,
Умер — и не шевельнулся.
Вытащил Калевипоэг
Из котомки тело парня,
На ветру, в лучах вечерних
Осмотрел его увечья.
На щеках у человека
Тени смертные лежали,
Смерть из глаз его глядела,
Смерть ему разжала зубы,
Изо рта она зияла —
Меж кровавыми губами.
Добрый муж Калевипоэг
Слово скорбное промолвил:
— Ох ты, братец горемычный,
Бездыханный мой товарищ!
Ты, надежного укрытья
Для защиты, для спасенья
У могучего искавший,
Ждавший помощи от силы,
Если знал бы ты заране,
Если б в помыслах предвидел,
Разгадал в виденье сонном,
Как близка твоя погибель, —
Ты бы с домом не расстался,
Жил бы ты отцу на радость,
Рос под кровлей материнской,
Был бы как яйцо на травке,
Словно в горнице орешек.
Ты на кровле куковал бы,
Пел в ольховнике соседнем,
Знал бы ты язык пернатых,
Звал бы звоном соловьиным,
Пел бы жаворонком звонким,
По-утиному бы крякал.
Ты не стал бы на чужбине
Кустиком чужого сада,
На чужих песках пичугой,
Гусем на чужих болотах —
Там, куда тебя примчали
Воды бурные и ветер,
Там, где ливень злополучья,
Где несчастья град тяжелый
Злую смерть тебе судили.
Натиск адского отродья,
Злое вражье нападенье
Так мои смешали мысли,
Так рассудок помутили,
Что забыл я про котомку,
Где дремал ты рядом с хлебом…
Горе! Адские дубины,
По котомке ударяя,
Человека в ней убили!
Калевитян сын любимый
Вырыл для него могилу,
Ложе смертное устроил,
Уложил в могилу тело
На спокойный вечный отдых.
Свежим дерном холм покрыл он,
Заровнял седыми мхами,
Посадил вокруг бруснику,
Посадил он клюкву рядом,
А поодаль — куст морошки,
Чтоб росли они привольно,
Опочившему во славу.
Скудной трапезой вечерней
Подкрепившись напоследок,
Калев-сын в постель улегся,
Разогнулся, протянулся,
Чтоб дневные огорченья,
Чтоб увечья колдовские
Исцелить росой прохладной.