На информационном табло появилась первая надпись:
1. Harding Tonya USA 3.8
Именно здесь и происходят великие победы и поражения, именно на международном уровне ты видишь настоящие эмоции, когда ты не скован никем, кроме своей совести. Тоня, увидев оценки на табло, с досадой ударила кулаком по колену, что-то выкрикнула, вроде «Fuck you!», вскочила с места и, вырвав свои вещи у тренера, пошла прочь, в раздевалку. Её тренер растерянно осталась смотреть на следующую фигуристку, изредка удручённо кивая головой.
Следующий стартовый номер был у спортсменки Шеннон Элисон. Арина уже приготовилась смотреть, как она будет катиться, но вдруг в процесс просмотра вмешалась Соколовская:
— Чё, может, к Таньке пойдём?
Арина посмотрела на канадку, приготовившуюся исполнять фигуры, и тоже подумала, что так будет лучше — подружку надо поддержать, зачем она там одна в раздевалке? Да и фигуры для Арины не имели абсолютно никакого интереса. Лучше бы чемпионат по прыжкам вместо них устроили. Арина точно бы выиграла его!
— Ладно, пошли, — согласилась Арина. — Мне ещё переодеться надо.
В раздевалке тем временем происходили самые настоящие военные действия. Тоня Хардинг, похоже что, впала в истерику. Она стояла у своего шкафа и долбила руками по дверце, при этом пронзительно кричала и махала руками.
— Что это с ней? — удивилась Соколовская. — Нам всегда говорят, что вы не корову проигрывать сюда приехали. Неужели такую истерику вызывает то, что она обломилась? Ещё две программы впереди.
Арина хотела бы сказать, что такое поведение — это следствие высокой толерантности, ювенальной юстиции и борьбы за право спортсменов на самоуважение и самоопределение, но промолчала. Соколовская бы не поняла такие слова. По-русски же это звучало просто — американские спортсмены делали что хотели. Всё, что угодно, за свои деньги. Тренер мог только жалобно лепетать что-то в своё оправдание. Это не русский спорт, где тренер скажет — иди-как ты… Завтра на каток с родителями.
Арина аккуратно сняла платье и надела спортивный костюм. Коньки пока не требовались, поэтому пока убрала их в шкаф и обула кроссовки.
Таня удобно устроилась на диване с журналом. Когда пришли подруги по команде, она отложила его и взглянула на них. Кивнула в сторону Тони Хардинг.
— Что она такая мутная? Обидел что-ли кто-то?
— Выступила плохо, — объяснила Арина. — Поставили 3.8. Ошибка была на крюке.
— Сурово, — заметила Малинина. — Я сейчас не помню, мне кажется, на области мне с ошибкой 4.9 поставили.
Арина помнила это. И ошибка у Тани была точно такая же, что и у Тони Хардинг, — разрыв линии в одной из секций. А ведь тогда Малинина тоже выступала под первым стартовым номером и открывала чемпионат, то есть она была точно в таком же положении, что и американская фигуристка. И вот какой разрыв в результатах…
— Ну ты сравниваешь тоже, — удивилась Арина. — Это международный старт, тут всем будут снижать. Да и вообще, больше 5 баллов, я думаю, фиг кому поставят, хоть наизнанку вывернись.
— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросила Соколовская. — Я наблюдаю за тобой, и ты всё больше и больше говоришь всякую ерунду. Откуда ты знаешь, как тут будут ставить оценки? Ты ни разу не была за границей!
— Если человек не идиот, он определит окончательный результат зарубежного старта по тем оценкам, что увидит по телевизору, а потом сравнит их с теми оценками, которые увидит например, на чемпионате Свердловской области, в живую, — с достоинством сказала Арина. — Это обычная наблюдательность. Или ты думаешь, что я была за границей и скрываю это от тебя? Ты меня знаешь всю жизнь.
Соколовская насмешливо хмыкнула и отвернулась, решив не продолжать спор.
— Всё, мне пора, — сказала Малинина, посмотрев на часики. — Сейчас коньки надену и пойду.
Надев коньки, взяв салфетницу и воду, Таня вышла в служебный коридор. Арина и Соколовская, как хвостики, последовали за ней. У выхода на каток стояла толпа специалистов: тренеров, спортсменов, журналистов. Даже тележурналисты были, которые снимали всё подряд, надеясь, из пяти часов видеозаписи сделать смонтировать пятиминутный вечерний сюжет для новостей.
Левковцев тоже стоял здесь, так же как Шеховцов и Ксенофонтов. Рядом с ними стояла и о чём-то разговаривала элегантно одетая переводчица Тамара Флоте. Только что закончила выступать Кристи Ямагучи и отправилась в кисс-энд-край, дожидаться оценок.