— Да вы издеваетесь, что ли? — гремел Грамов. — Там наши фигуристки на рекорд идут, а мы узнаём об этом из телевизора! Срочно отправить Чен в Югославию! Это не в США посылать в конце концов! Нам нужна полная картина событий от очевидца и нашего, советского человека и журналиста!
Потом Грамов, подумав, поднял трубку правительственной связи… Перед Ельциным отчитываться он был не обязан, а вот своего прямого начальника, председателя Совета министров СССР Николая Ивановича Рыжкова, в известность поставить следовало…
Глава 24
Анонимное письмо
Пока на родине, в СССР, кипели страсти, начавшиеся в пятницу и продолжившиеся в субботу утром, фигуристки, ничего не подозревавшие о них, мирно высыпались у себя в номере. Спали чуть не до обеда, так устали вчера. Сначала прокаты, пресс-конференция, потом вечер с парнями. Нахлынула физическая и психологическая усталость, и организм её умело погасил здоровым и продолжительным сном.
Арина проснулась первая и сразу же вспомнила про Чернобыль. На данный момент дело это было очень важным и даже, возможно, ещё более важным, чем то, что происходит с ней сейчас. У неё появилась идея-фикс, что она сможет погасить надвигающуюся катастрофу. В принципе, день сегодня был свободный, и можно было полностью посвятить разработке хитроумного плана, как сообщить об этом дяде Саше Федотову.
Где поселился Федотов, Арина, естественно, не знала. Конечно же, он жил с кем-то в номере, но в каком именно? Арина решила сделать по-простому. У неё оставались ещё кое-какие югославские медяки после покупки косметики. На них можно было купить конверт, написать анонимное письмо, вложить в конверт, подписать и оставить на ресепшене с надеждой, что его передадут адресату. Проблемой было только то, что все три фигуристки всюду ходили вместе и куда-то отлучиться было затруднительно, поэтому стоило действовать немедленно, пока подружки ещё спали.
Воровато оглянувшись и убедившись, что Соколовская и Малинина ещё спят, Люда встала, прошла в ванную и по-быстрому приняла душ. А когда вышла… Увидела удивлённые сонные лица, взирающие на неё поверх одеял. Всё-таки проснулись, разбудила она подружек своими манипуляциями.
— Люська, ты что так рано? — сонно спросила Соколовская. — Сколько время? Спать хочется, не могу.
В другое время Арина растолкала бы всех нещадно, для того чтобы делать зарядку, но сейчас не стала этого делать.
— Спите ещё, время мало, — тихо сказала Арина. — Торопиться некуда, отдыхайте. А мне что-то не хочется спать, пойду воздухом подышу.
В мешке с подарками лежала нарядная записная книжка с красивой сувенирной авторучкой. То, что надо!
Оглянувшись, Люда увидела, что подружки опять заснули, накинув на себя одеяла и отгородившись от солнечного света, пробивавшегося через жалюзи, села на столе, оторвала от записной книжки листок и печатными буквами, по-английски написала записку следующего содержания:
«В апреле 1986 года на Чернобыльской атомной электростанции недружественными СССР силами планируется террористический акт, который приведёт к взрыву реактора и катастрофе, которая затронет всю европейскую часть СССР». Внизу подпись: «Партизанский комитет хорватской народной армии».
Арина написала эту записку по наитию, так как думала, что грозные слова «террористический акт», «взрыв реактора», «катастрофа», «партизанский комитет хорватской народной армии» покажут полную вовлеченность в грядущие события написавшего записку анонима. И в самом деле, записка смотрелась очень серьёзно. На такую не отреагировать было никак невозможно.
Арина сунула записку в карман спортивного костюма и направилась в фойе гостиницы. Там в киоске купила обычный конверт местной «Почты Югославии», оглянувшись, увидела, что на неё никто не смотрит, села в углу, положила записку в конверт, а на конверте подписала: Alexandеr Fedotow, USSR.
Подписав и заклеив конверт, уже хотела положить его на ресепшен, улучив момент, когда портье занялся своими делами, начав протирать шкафчик с ключами от номеров, однако неожиданно остановилась. Так никуда не годится! Ведь наверняка портье, увидев записку, предназначенную иностранному гражданину, да ещё гражданину СССР, ни в коем случае не будет её передавать, а, скорее всего, отдаст в полицию или в местную югославскую госбезопасность, а там… Что будет там, Арина не знала, но, во всяком случае, такой исход был самый нежелательный, поэтому подобный план был плох. Федотова следовало как-то разыскать и сунуть ему записку вручную.